Наглое игнорирование

И на флангах их оборону проткнули. Мехкорпус вместе с другими соединениями Первого Украинского фронта вломился южнее Зееловских высот. Севернее то же проделали войска 1 Белорусского. Зееловские высоты были взяты, немцев сбросили с укреплений, чтобы не остаться там в котле они спешно отступали, тем более, что зацепиться было не за что больше. Единственный шанс был быстро добраться до столицы, заняв оборону уже там. Но и этого шанса успеть проскочить в Берлин Жуков им не дал. Армия Буссе оказалась в положении человека, у которого вырвали из организма скелет, а оставшуюся массу сбили в нелепую кучу. Уж что – что, а про отступление с противником на плечах сидящим, Берестов знал не понаслышке. Теперь немцам платили той же монетой, с щедрым процентом, с лихвой возвращая разгром 1941 года. Все вернулось – но теперь в роли разгромленных и избитых, бегущих толпами по дорогам, осыпаемых безнаказанно огнем орудий и самолетов – были немецкие войска.

Наша армия творчески осмыслила постулаты блицкрига и учителей в очередной раз превзошла. Сам Берестов нимало не удивился, когда командир разведбата вкратце пояснил – куда делись немецкие мотоциклисты, проклятие и чума первых двух годов войны.

— В землю они пошли, на удобрение. Потому что придурки. Они сами должны были захватывать всякие полезные объекты. Разведбатами! Без брони и пушек толковых, слабыми своими силами. Ну, мы их и выбили ко всем чертям, — улыбнулся доброй улыбкой разведчик.

— А мы? — удивился начштаба медсанбата.

— Мы? Мы с умом работаем! Наше дело – разведка. Захват и удержание – это дело танков и мотопехоты. У них лучше получается. И прищемить им хвост сложнее, они кусачие и злобные. Наше дело – узнать где что вкусное – склады в первую голову, аэродромы, мосты, штабы. Мы – глаза. А танки с мотопехотой – дубина. Это еще с Тацинской пошло. Эх, жаль не знали, что там фюрер тогда был. Удрать успел до того, как наши чумазые туда ворвались. Чуть-чуть разминулись!

— Оттуда мало кто веднулся, — заметил Берестов.

— Да. Но аэродром накрыли шайтаньим хвостом, транспортников там наломали, склады в дым пустили – и все, кончилось снабжение в Сталинград. Положили в котле зубы на полку. Стоило того. Не зря люди легли. Теперь для нас котел – не страшно, выручат, а для фрицев – это нынче гибель. Транспортной авиации у них больше нет, с горючим беда и, главное, всякая шушера у них теперь воюет в массе. Ты думаешь – раз они в одной форме, так и одинаковы? Фига! Последнее время – как ни язык, так бывшая тыловая крыса, а на фронте – всего ничего.

— Добьем, значит, коль они по сусекам метут, — усмехнулся начштаба.

— А то! И к бабке не ходи! Наши теперь поняли – мы одолеваем. Такой кураж у людей, куда там, не удержишь славян! Мы как разведаем что – так туда сразу отряд с танками и пехотой, да саперами да пушками. Рота, батальон. И держат до подхода. И знают – что не бросят их там, авиация поможет, груз скинут. Теперь это наш коронный прием. С нас все время требуют – узнавать, где склады. И первоочередная задача – их взять. Вот помяни мое слово – и Берлин будем брать так же – сначала все склады заберем, а потом уже фрицы будут голодные и без патронов корячиться.

Насчет взять Берлин – явно погорячился командир разведбата, видно было, что корпус идет южнее и в город не попадет. Даже майор Быстров это заметил, хотя и врач, пошутил ходившей среди бойцов и командиров корпуса прибауткой:

— Слыхали, Дмитрий Николаевич, что нашему медсанбату присвоено почетное звание к уже ранее полученному и теперь мы можем именоваться "около Харьковский, рядом Кременчугский, мимо Берлинский"?

Берестов улыбнулся, хоть и бородатая шутка была. Не потому, что перед командованием стелился и льстить хотел, нет, из уважения – может, как балагур, Быстров был и неважнец, а как командир и хирург – дорогого стоил и после войны много людей могли бы за него свечку поставить. Вообще, как и положено человеку, в которого прилетала смерть – капитан к медикам относился с почтением глубочайшим. Хотя и с некоторой опаской – успел уже убедиться, что за вроде как мягкой оболочкой, замаскированной вежливостью и гуманизмом скрывается стальная стенка. До какой-то степени их можно продавить, а вот потом упрешься – и кирбабай, как любит говорить полиглот Волков.

То, что участие во взятии столицы Рейха медсанбату не светило, не слишком огорчало Берестова. Такой сложной ситуации, как складывалась нынче – он не встречал еще ни разу, если не брать во внимание беды начала войны. Силы, выделенные на оборону Берлина фашистами были велики, то, что среди них было полно необученных тыловиков и сопляков со стариками не отменяло простой вещи – драться загнанная в угол крыса будет отчаянно. И рубежей обороны немцы наготовили от души и всерьез. Они тут дома, а дома и стены помогают.