Нагибатор Сухоруков

Туа-Онче никуда не пошла. Прикованная страхом, она оставалась на месте и, не моргая, смотрела, как медленно, неспешно приближаются четлане ко дворцу. Такие веселые, беззаботные. Жуткие. Люди вокруг с криками разбегались, но горцы никого не ловили, не грабили. Они даже махали толимекам руками и хохотали, видя испуг на лицах селян.

Конечно, она сразу не приметила его. Владыку всех четлан, который топит своих врагов в их же крови. Который указывает на кого-нибудь своей скрюченной сухой рукой — и этот человек падает замертво! Не приметила, потому что плащ его был завязан над левым плечом, а потому скрывал правую руку. А во-вторых, правитель горцев шел сам! Ногами! Впереди всех! Практически один! Без придворных! Только один невзрачный воин с палкой в руках шел за его правым плечом.

Разве так ходят правители?!

Сухая Рука бодро взбежал по лестнице. Девять ступеней, но он сделал всего четыре шага — такой он был высокий, что легко перешагивал через ступеньку. Страшный владыка горцев встал прямо перед ней, нависая всей своей огромной жуткой тушей. Туа-Онче продолжала стоять. Замороженная страхом.

— Ты здесь служишь? — спросил чужак по-толимекски, смешно коверкая слова.

И улыбнулся! Широко так. Почти по-детски.

Но Туа-Онче, по-прежнему, не могла вымолвить ни слова. Только отрицательно качнула головой.

— Жаль… А ты не знаешь, как пройти к местному князю?

«Как пройти к местному князю»! Девушка вспыхнула, фыркнула! О чудо! Она снова могла двигаться. Княжна уже во второй раз топнула мягко ножкой, развернулась и ушла прочь. Не боясь повернуться спиной к этим злобным варварам.

Правда, вскоре за ней и за братом пришли. Заставили нарядиться и отвели в большой зал. Наследникам велели стоять рядом с троном князя. Дедушка сидел совсем поникший. А перед ним — во весь свой невероятный рост! — стоял Сухая Рука. Теперь вокруг него было много придворных. Теперь он был невероятно холоден и совсем не улыбался. Он не говорил смешно по-толимекски, а требовал, чтобы его речь переводили. Он вообще много обвинял и требовал в этот вечер.

А на нее даже ни разу не посмотрел.

Предводитель горцев опять был в плаще, скрывавшем его легендарную руку. А, может быть, и нет никакой уродливой руки? И все эти ужасы про владыку выдумали?

Глава 21. Будни мифотворчества

— Слушай, а почему оно так называется? — я лениво перевернулся на своей горе из подушек в сторону Вапачиро.

Война никогда еще не была такой приятной. Здесь, в Уекахуа мы отдыхали уже пятый день в режиме «всё включено». Не менее полусотни четлан разместились прямо во дворце, остальные тоже расквартировались с комфортом. Местные выполняли любые наши желания, лишь бы «страшные четлане» вели себя мирно. А мы и вели. Вяленько шли переговоры о репарациях за «оскорбление моего величества», за пролитую четланскую кровь… Я каждый день придумывал что-нибудь новенькое. Старый Такоциан всё больше молчал и вздыхал, воняя старостью, все дела решались через расторопного Коллиля. Который щедро продавал нам княжество, надеясь, что то, что мы не унесем, достанется ему.

Замечательно всё шло.

А что? Кормят-поят нас нахаляву, раненые лечатся в комфортных условиях — даже Сын Обезьяны почти не ворчит. Я наладил связь с Мангазеей через надежных четланско-толимекских гонцов и неплохо контролировал ситуацию на западе. Можно и отдохнуть.

Утро пятого дня было омерзительно дождливым. Струи дождя наотмашь хлестали по стенам — выходить наружу совершенно не хотелось. Мы потребовали «чего-нибудь горячего» и валялись, категорически отказываясь вставать. Мы — это Вапачиро, Черный Хвост и я. Свой вопрос я адресовал именно Серому потому, что до Четландии он уже бывал в Толимеке и знал этот край чуть получше любого из нас.

— Кто оно? — не понял вопроса мой друг и телохранитель.

— Ну, Уекахуа. Мне сначала перевели это название, как Старое. Но я вот занимаюсь их языком, и сейчас понимаю, что это слово, скорее «Старшее»… или даже «Первое».

— Нет, не первое! — возмутился Хвост, тоже претендующий на лавры полиглота. — Один у них звучит как «таи». Уекахуа — это, наверное, «Раннее».

— Всё равно! — отмахнулся император в моем лице, недовольный, что ему перечат. — Не знаешь, Серый, почему такое название?

Серый значительно поковырялся в затылке.

— Вроде бы где-то тут есть скала — которая была самой первой сушей… — неуверенно начал он. — Есть какая-то легенда, что первый человек… как его там… кинул скалу в сплошное море — и появилась твердь. Вот она где-то тут.

Я резко сел.

— А это селение, случайно, не является самым первым на этой суше? — я еще толком не понимал, почему мне это так важно… но что-то в этой информации меня страшно заинтересовало.

— Вряд ли, — пожал плечами Вапачиро. — Ничего об этом не слышал.

— Но ведь можно такое предположить? А? Раз первое место, то и городок этот был первым. А вдруг его этот самый первочеловек основал?

— Ну, это уж совсем! — возмутился Серый. — А зачем тебе это, владыка?