Наемники смерти

Рэмбо, взглянув на вагоны, пробормотал что-то на английском, Шейх лишь пожал плечами.

По рельсам направились обратно к Икше: Хоббиту нужно было отлежаться в безопасном месте, кроме того, Астрахан удирал на дрезине, и догнать его пешком теперь не светило. Значит – вернемся в Икшу, возьмем любой транспорт, какой там можно найти, и возобновим преследование.

Шелестел ветер, гонял зеленые волны по полянам, пахло цветами и железом. Обычный солнечный день. Вдалеке лает собака, жужжа, пикируют слепни. Как будто и не было пятнадцать минут назад проклятой лозы. А вот мертвая лужайка: трава черная, будто обугленная, разинул челюсти скелет некрупной собаки, рядом – птичьи кости. Застонал Хоббит, разлепил веки на миг и снова свесил кудрявую голову на грудь. Крыса, все это время ехавшая на его плече, юркнула за пазуху.

– Чего это она? – Рэмбо остановился. – Может, впереди опасно?

Шейх потянулся, хрустнул шеей и вздохнул:

– Поездом ехали – все нормально было. Идем.

Вот и пригородные дома – все пустые, коттедж с красной черепичной крышей обвит той самой лозой. Почуяв добычу, лианы зашевелились, поползли к людям. Ничего, она далеко и неопасна. Шейх поскреб макушку – вязаная шапочка потерялась, отросшие иссиня-черные волосы слиплись от пота и пыли. Рэмбо сосредоточенно молчал, его лицо искусали комары, из-за отека раскосые глаза заплыли; черная с проседью щетина делала его похожим на абрека.

Вопрос, что делать дальше, остался открытым. У Астрахана трое бойцов, один из них – осведомитель, можно сказать, союзник. То есть противников двое. И нас двое, Хоббита не считаем. Велика вероятность, что осведомитель поможет, когда придет пора действовать. Странно, что он больше никак себя не проявлял, были же возможности подставить отряд, да и наследить можно было больше.

Подошли к деревянным воротам, что поперек железнодорожных путей, Рэмбо постучал и шепнул:

– Если пристрелят – фиг бы с ним, лишь бы не поджарили, как того хамелеона, с этих станется.

Скрипнули петли – вышел бородатый мужик в камуфляже, с карабином наготове, сплюнул:

– А, это вы. Валите отсюда по-хорошему, вот вам мой совет и Кука. Из-за вас у нас тут смерти и разрушения!

Шейх потер колючий подбородок. Удостоверением этого не проймешь. Денег предложить?

– Проводи в мотель, чтоб незаметно, – он сунул бородатому три сотенные. – Видишь – раненый у нас.

Бородач сразу подобрел, задумался и кивнул:

– Ща, ждите!

Вернулся он с неким подобием ряс, сшитых из мешковины. Шейх и Рэмбо накинули их, натянули капюшоны и поволокли Хоббита. Бородатый шествовал рядом и поучал:

– В мотель задним ходом вас проведу, есть там дверца. Но хозяину тоже две сотни надо будет отсыпать, ясненько? Люди на вас злы: и на тех, за кем вы гонитесь, злы, и на вас… Увидят вас друзья-родичи тех, кто погиб, разбираться не станут. Потому сидите тихо, никому свои рожи не показывайте, ночью бдите.

До мотеля добрались без проблем, сгрузили Хоббита на кровать – он упал безжизненной тушкой, зеленовато-бледный, взъерошенный. Грудная клетка вздымалась и опадала – значит, жив.

– Побудь здесь, – распорядился Шейх. – Я попытаюсь раздобыть транспорт на завтра.

* * *

Железная дорога шла вдоль канала, слева – вода, справа – лес, на другом берегу мелькали окруженные зеленью дома заброшенного города. Яхрома скорее всего. Дрезина катилась со скоростью километров тридцать в час, по расчетам Данилы, до сумерек должны были достичь Дубны. Прошло два часа, не меньше, и только Яхрома.

– Это Яхрома? – Астрахан кивнул на город-призрак.

– Она, – согласился Момент, дреды его колыхались на ветру вялыми змеями. – Чем ближе к Глуби, тем чудесатее. Время здесь течет иначе, то тянется-тянется, как сейчас, то будто схлопывается. Раз – и ты на месте. Мы вообще очень хорошо идем, нам Сектор не препятствует. Но вот Глубь в себя может и не пустить.

Марина всю дорогу сидела на полу, опершись спиной о ноги Данилы. Двигалась она редко – чтобы сменить позу. И вдруг вздрогнула, заозиралась и проговорила:

– Вы чувствуете вибрацию?

В глазах ее плескался страх, тихий голос сливался с шумом мотора и был почти неразличимым.

Данила прислушался к ощущениям: на виски давит и кожу покалывает, будто он в коконе, который сжимает и душит, хочется повести плечами, чтобы разорвать, сбросить невидимую удавку. Кондрат, сидящий рядом, кашлянул и расстегнул верхнюю пуговицу куртки.

– А вы что думали? – заговорил Момент. – Я предупреждал: возле Глуби плохо придется. И вообще, я сомневаюсь, что Сектор нас в Глубь пустит. Но даже если пустит – не факт, что выпустит. Вы-то здесь чужие, только я свой. Да и то, как сказать… Вот дождемся очередного Всплеска – увидите, здесь Всплески о-го-го, не то, как у Барьера.

– Ты не пугай, – прохрипел Кондрат и подергал воротник, – пуганые уже.

– Мы-то молодые, здоровые, – продолжил Момент. – А у тебя с сердечком как? У кого оно слабое, тому тю-тю при первом же Всплеске…

Кондрат глянул на него волком и подвигал квадратной челюстью, но промолчал. Гена продолжил: