Наедине

Вскинувшись, Панк, явно привлеченный чем-то пока мне недоступным, щурит один глаз и востро поджимает треугольные уши, обращаясь в слух. Я слышу свое имя, резко оборачиваюсь, и в полуметре от входа, у нескладных ворот, огораживающих соседнее здание, вижу Михаила. Его ладони спрятаны в карманы распахнутой на груди куртки, из-под которой виднеется что-то темное с белым принтом в форме черепа. Короткие волосы всклокочены набок. Он стоит в нескольких шагах, но его взгляд едва ли не прорезает меня насквозь, в нем мне чудится что-то близкое к недоумению, словно Мишка пытается, но так и не может понять, что делает здесь в такой странный час.

Я тоже не могу.

Наверное, я слишком долго стою без движения, с глупым видом рассматривая его рослую темную фигуру. Даже Панк, лишившийся моих неуклюжих поглаживаний, в конце концов теряет остатки терпения. Смерив меня насмешливым взглядом, кот самостоятельно спрыгивает на землю, с подчеркнуто независимым видом устраивается на крыльце возле Ника и теперь оттуда посверкивает в мою сторону ярко-зелеными глазищами.

Мне кажется, что этот огромный котяра с зеленым веером на спине видит меня насквозь.

Подавляю в себе желание показать вредному Панку кулак, буквально заставляю себя сдвинуться с места, иду к воротам. В ответ на мое скомканное приветствие Миха выдает свою лучшую улыбку и сообщает:

— Я за тобой.

— А…

— А бармен прогуляется в одиночестве.

Пользуясь моей растерянностью, Мишка берет меня за руку с какой-то особой мягкостью, словно оставляя за мной право вытянуть ее из тепла его ладони, что было бы уместно. Но мне совсем не хочется этого делать. Перевожу растерянный взгляд с наших переплетенных пальцев к его лицу. Он пристально смотрит в мои глаза и добавляет с сомнением:

— Конечно, если ты меня не боишься.

Это странно, но в его присутствии я почему-то совсем не ощущаю никаких признаков страха. Мы знаем друг друга всего несколько дней, за это время невозможно проникнуться доверием к малознакомому человеку, даже если в его поведении нет ничего откровенно враждебного. Самое устойчивое впечатление в конечном итоге может оказаться обманчивым. Широкие улыбки в мгновение ока могут смениться звериным оскалом, и тогда наступит осознание, но дергаться, бежать куда-то уже будет поздно, да и бессмысленно.

Когда приманка срабатывает, капкан захлопывается.

Но я не боюсь. Быть может, впервые за очень долгое время меня не терзает это особенное, очень неприятное чувство панической отстраненности от других. От всех тех счастливцев, которые никогда не бывали за чертой нормальности и не имеют никакого понятия о хрупкости собственной жизни и всего того, что ее окружает.

Махнув Никите рукой, говорю, чтобы он меня не ждал.

Мой друг от этого явно не в восторге:

— Сим, ты уверена?

— Я провожу ее до квартиры, — вступает Миха.

Никита угрюмо корчится, показывая свое истинное отношение к этой затее, но кивает, хотя и с видимой неохотой. Одним движением прячет ключи от клубной двери в кармане своей длинной куртки, подходит к нам, и вдруг к полнейшей моей неожиданности целует меня в щеку, едва касаясь своими губами самого уголка моих губ.

Я стараюсь скрыть легкое замешательство.

Никите совершенно не свойственны подобные демонстрации, обычно он довольно скуп на проявление эмоций, из-за чего мне бывает трудно разгадать его настроение. Мой друг способен вечер напролет выносить глупые заигрывания наших посетительниц или мелкие подначки их знакомых относительно своего внешнего вида, ничуть не меняясь при этом в лице. Он виртуозно умеет скрывать все то, что творится в его душе, всегда собран, холоден и невозмутим. Остается лишь гадать, какая муха его теперь укусила.

Бросив на прощание пару слов, Никита молча разворачивается и исчезает за поворотом, всем своим видом демонстрируя, что не одобряет моего общения с человеком не нашего круга.

— Он что, ревнует? — удивленно спрашивает Мишка, проводив взглядом быстро удаляющуюся фигуру Ника.

— Нет, конечно. Он просто беспокоится, — разъясняю, пряча ладони в карманы. — Мы с Ником хорошие друзья.

Помешкав, добавляю:

— И у него есть девушка.

— Чудная нимфа с фиолетовыми волосами?

— Кто? А, нет, другая. Света не из наших, — задумчиво отвечаю я, припомнив красавицу-блондинку с цифровых фотографий, которые показывал мне Никита. Беспечная непринужденность, ангельский взгляд и милое личико, светящееся от неподдельного, ничем не прикрытого счастья. Она тоже не из наших, вот только ей, в отличие от Мишки, вряд ли вообще известно о существовании нашего Клуба для отверженных и той роли, которая отведена в нем самому Нику.