Наедине с миром

Он может исследовать цветок и свое удивление как объекты, искать взаимосвязь между цветком и удивлением и таким образом написать психологический трактат. Но как ему описать глаз, который описал и цветок, и удивление? Для этого понадобился бы еще один глаз, но как сразу, в один момент, охватить и цветок, и удивление, и глаз, который все это видит? В философии этот эффект обычно описывается так: нельзя в один и тот же момент времени нечто понять и понять, каким образом я это нечто понял. Понимание и понимание понимания происходит в разные моменты времени.

Это можно продолжить до дурной бесконечности: нельзя сразу понять понимание понимания и понимание понимания понимания.

Короче говоря – человек каждый момент своего существования может видеть все, кроме самого себя в данный момент времени. А его Я существует в каждый момент времени. Иначе говоря, человек не может понять своего Я потому, что это его инструмент понимания. Как можно увидеть свой глаз? Не отражение глаза, а глаз? Истинное человеческое Я, или точка его понимания, или вечный наблюдатель, или истинный субъект, чистая, абсолютная субъективность никогда не может быть объективирована, положена перед нашим взглядом потому, что она сама и является этим взглядом.

Естественно, для познания себя надо как-то обойти эту невозможность увидеть свой инструмент познания. Представим, что мы изучили психологию и заложили в свой мозг некую структуру с информацией «П», которой будем пользоваться как инструментом, вступая в контакт с другими людьми. Если гражданка Икс накричала на меня и наговорила мне грубостей, я, может быть, интерпретирую это в терминах информации «П». Например, «МНЕ КАЖЕТСЯ, что агрессивность гражданки Икс – проявление скрытого комплекса неполноценности». Я интерпретирую именно так, потому что во мне заложена информация «П»: об агрессивности, комплексе неполноценности т. д. и т. п. Попробуем нарисовать (рис. 5) наш взгляд (МНЕ КАЖЕТСЯ, что происходит то-то и то-то).

Рис. 5

Но ведь из всего вышесказанного следует, что информация «П» никак не может быть вашим истинным Я, потому что с ней можно растождествиться и посмотреть на нее со стороны (рис. 6).

Рис. 6

Правильнее было бы сказать: «Моей памяти, то есть информации, знаниям, психологической структуре, которую я называю просто «П», кажется то-то и то-то».

Вам показалось только потому, что вы отождествились с информацией «П». Если вы с ней растождествитесь, то, конечно, все останется по-старому, но вы будете знать, что это кажется не вам, а какой-то информации «П», и кажется ей только потому, что свое понимание, или свою точку зрения, или свое истинное Я вы наполнили, расположили, поместили в информации «П» (рис. 7).

Рис. 7

После растождествления (а это, несомненно, сдвиг в вашем сознании) происходит странная вещь. Вы начинаете понимать, что информация «П» оказалась в вашем мозгу случайно. Если бы вы жили в другое время и в другом месте, информацию «П» могла заменить другая информация. Например, магическое сознание, иная психологическая теория или просто шизофрения. Выходит, что наше понимание, истинное Я, глаз сознания, чистая субъективность, короче говоря, то, что в нашем методе называется САМОСОЗНАНИЕМ, является абсолютно пустым (не пустое самосознание (это уже не самосознание). Пустым для кого? Для самого себя, конечно. У человека ведь нет другого понимания, другого самосознания.

Самосознанию нельзя приписать никаких качеств. Нельзя сказать, где оно расположено, каковы его границы, когда оно возникло, когда исчезнет. Это абсолютная пустота, являющаяся предпосылкой полноты нашей жизни. Самосознание существует, но оно всегда выпадает из причинно-следственных связей, которые постигаются при помощи самосознания. Это абсолютный «нуль», при помощи которого информация, поступающая извне, становится «единицами» сознания.

«Если нет пустого пространства, которое можно заполнить, нет процесса заполнения, то есть времени» (Абу Силг).

Вступая в диалог с другим человеком, мы предполагаем, что он нас ПОЙМЕТ. Мы не можем ожидать, что он поймет нас так, как мы этого хотим (это почему-то называется «понимать правильно»), но обращаемся к нему потому, что ожидаем понимания вообще. С объектами, не приспособленными к пониманию, мы обычно не разговариваем, а если и разговариваем, то сами за этот объект и воспринимаем сказанное нами. Такие объекты называются неодушевленными предметами (подумайте, со сколькими людьми вы общаетесь как с неодушевленными!).