Надоевшая

Впрочем, только мне. Мезенцев ориентировался здесь как рыба в воде, и сначала отвел меня к одной двери, за которой оказалось нечто вроде неопрятной гардеробной: тут были свалены в кучу разнообразные предметы одежды, полотенца, простыни, одеяла, и даже нижнее белье, причем, мое нижнее белье. Все это безобразие валялось на полу, несмотря на то, что в углу небольшого помещения стоял большущий шкаф (и больше ничего), и, очевидно, доставлялось сюда в адской спешке. Стало до странного смешно, что отец моего дорогого «друга» таким образом решил озаботиться нашим комфортом. Это означало, что планировалось оставить нас здесь на долгое время, и этот вывод был для меня весьма неутешительным, хоть и логичным.

Из всей этой кучи я выудила сменный комплект простенького бежевого белья, большое махровое полотенце и еще одну, чистую пижаму взамен той, штаны от которой были на мне. Как только я это сделала, Стас отвел меня в соседнюю комнату, собственно, ванную, и оставил там, сказав, что дорогу обратно я легко найду и сама. Я не возражала против его ухода, мне хотелось побыть одной и успокоить нервы, которые я сама же и взвинтила. Да и оставаться там, где Белоусов показушнострадает не хотелось вообще. Надо же. Сердце разбили мальчику…

Ванная была совсем небольшой, выложенной темным кафелем как на полу, так и на стенах, однако вмещала в себя как собственно ванну, так и душевую кабину. А еще на полу лежал шикарный пушистый ковер бежевого цвета, да и сама ванна была покрыта бежевой эмалью. Контраст был странный, и это бросилось в глаза, но он меня не шибко беспокоил. Гораздо больше удивила необжитость помещения. Ни тебе полотенец на крючках, ни щеток в стаканах, ни разбросанных тут и там шампуней и гелей для душа. Гель стоял всего один: ежевичный, да и шампунь только тот, что я использовала постоянно. Оба были новыми и, кажется, ждали именно меня.

Я невольно улыбнулась: помнит. Все мелочи помнит. Это было его рук делом… Когда я избавилась от пропотевшей одежды, забралась в душевую, и встала под горячими струями долгожданной воды, меня занимало две мысли: «как там Виталька» и «а может, я все же слишком жестока со Спайком?»..

Глава 23. Так это чья-то месть?

С тридцать первого числа, когда я высказала Белоусову то, чего на самом деле не думаю, но очень хотела бы думать, наша жизнь потекла в странном ритме. Спайк замкнулся в себе и большую часть дня сидел в кресле, угрюмо смотрел в стену и молчал, Мезенцев все время что-то печатал на компьютере, а я избегала общения с ними обоими, но неизменно разогревала на их долю полуфабрикаты. Между нами установилось хрупкое равновесие, не нарушаемое ничем извне, потому что «извне» для нас просто не было. Хоть какое-то разнообразие в жизнь вносило то, что стоило парням решить, что я заснула, как они начинали говорить.

Видимо, они считали, что больше подслушивать я не буду, или им было все равно, не знаю, но это дало мне уникальный шанс узнать получше их обоих. И Максима, и Стаса. И заодно осознать, что я совсем их не знаю. Вернее, Спайка еще более-менее, а вот его друга… Можно сказать, что совсем нет. Абсолютно. И как я могла быть такой слепой и невнимательной?..

Именно таким образом я узнала, что Мезенцев не просто так торчит за компьютером большую часть времени, а поддерживает связь с Белоусовым-старшим, заместо его подавленного и не желающего ни с кем общаться сыночка. И о том, что Дениса поймали я тоже узнала именно так. Только вот, выяснилось, что ни он, ни Марина понятия не имеют, кто же им платит. С ними всякий раз связывались разные люди, передавали деньги и приказы. Именно поэтому мы все еще сидели в этом «бункере», как метко выразился Стас, и именно поэтому мне последние несколько дней было изрядно не по себе.

Спайков папенька считал, что все эти марины-денисы и прочие были отвлекающим маневром, и, на самом деле, добраться хотели лично до него. Только не уточнял, что и кому он мог сделать, и почему, черт возьми, они не пытаются просто убить его, если дело в деньгах, власти или проклятущих наркотиках. Моя паранойя как бы била тревогу и требовала принять, как данность: судя по тому, как действует неизвестный враг, дело в мести. В банальной такой личной мести по отношению к человеку, нечестным образом получившему свои деньги, коим и являлся родитель Максима.

А если это так — то первейшей мишенью была совсем не я. Не девочка, которая даже не знала, как его зовут, по той простой причине что они никогда не пересекались. А единственный сын, наследник, и так далее, и тому подобное. И, возможно, Стас, потому что его семейство тоже, в общем-то, не шибко чисто на руку. И если это так, то, вероятно, мы сейчас не в безопасности, а в ловушке. Потому что, будь я на месте этого человека, я бы подкупила тех, кто должен охранять троицу испуганных детей, да и все. А разве может оказаться, что тот, кого никак не поймают черте сколько времени глупее наивной школьницы?