Надменный герцог

Герцог быстро, но умело вел машину по направлению к Вентерре. Они проезжали мимо темнокожих островитян, мимо мужчин, работающих на сахарных полях и бобовых плантациях, мимо женщин с маленькими детьми на плечах, держащих путь на рынок. Все узнавали машину герцога, всем своим видом показывая, как они уважают аристократического правителя Вентерры. Цветы возбуждали ее зрение, а запахи и ароматы — чувства. Джульет не представляла, как можно жить на Вентерре, совершенно не замечая здешней природы. Она и раньше была в Вест-Индии, так почему же сейчас ей все казалось более блестящим, красочным и волнующим? Она даже не пыталась искать ответ на этот вопрос. «Я не искушена и слишком чувствительна», — говорила она себе.

Герцог припарковал машину на набережной, оставив девушек одних, а сам пошел в магазин договориться об отправке в замок на островном пароходике некоторых заказанных им товаров. Высокий и смуглый, он разительно отличался от темнокожих жителей Вест-Индии, обмениваясь словом то там, то здесь, наклоняя голову и вникая в чьи-либо проблемы; он был всем, чем только может быть островной деспот, подумала Джульет, закуривая и наблюдая за происходящей сценой.

Видимо, вся торговля на острове происходила именно здесь, и здесь же находились ларьки, в которых продавали рыбу и мясо, фрукты и овощи, а также ткани и кухонную утварь. Всюду стоял запах рыбы и сохнущей оснастки, затхлый запах гниющих фруктов и неизбежный запах человека. Этот «аромат» был сильным и не всегда приятным, но он странно гармонировал с плавным покачиванием бедер и увенчанными корзинами головами жителей Вест-Индии, для которых ритм и музыка в жизни — все. Даже в столь ранний час где-то репетировал оркестр, а на каменном выступе сидел мальчик, бренчавший на гитаре.

И над всем этим светило солнце.

Джульет вздохнула, и Тереза повернулась к ней:

— Сеньорита Саммерз, как вы убедили дядю, что ваше присутствие здесь оправданно? — В ее глазах застыло недоверие.

Джульет моментально почувствовала неловкость, но, вспомнив, что Тереза гораздо моложе ее, холодно ответила:

— Раз уж ты так любишь интриги, Тереза, почему бы тебе самой не спросить у дяди?

Тереза неудержимо покраснела:

— Не умничайте, сеньорита! Вы здесь всего лишь из милости, помните это! — Она надула губы. — Я рада, что мне не приходится самой зарабатывать себе на жизнь. Как, должно быть, ужасно постоянно чувствовать свою второсортность!

Джульет пристально смотрела на кончик сигареты.

— А почему я должна чувствовать себя человеком второго сорта, Тереза? — спросила она.

Тереза иронически усмехнулась:

— Но это же очевидно, не так ли? Я хочу сказать — этот остров, замок, должно быть, не имеют ничего общего с тем, к чему привыкли вы?

— Ну и что? — Теперь Джульет смотрела Терезе прямо в глаза.

— А то, что вы просто… просто прислуга!

— А все слуги люди второго сорта, да? Тереза пожала плечами.

Джульет на мгновение сжала губы:

— Знаешь, Тереза, в этой жизни есть богатые и бедные, и то, что ты собой являешь, — отнюдь не твоя заслуга. Человек должен найти нечто большее, чем вещи. Главное — человек должен жить в ладу с самим собой. Иногда я задаю себе вопрос, понимаешь ли ты, как трудно жить в ладу с самим собой!

— Свинство! Как вы смеете так со мной говорить! — Тереза пришла в ярость.

Джульет пожала плечами и откинулась на сиденье.

— Я не намерена терпеть твои постоянные подначки, — мягко ответила она. — Любому терпению имеется предел!

Тереза часто и гневно дышала, яростно кусая губы. Наверное, с тех пор как она приехала на остров, никто, кроме, может быть, Эстеллы Винсейро, не пытался ей перечить.

Наконец она произнесла:

— Фелипе прислушивается к моему мнению! Я поговорю с ним и выясню, какую ложь вы там про меня наговорили!

— Ложь! — воскликнула Джульет. — Какую ложь?

— Ложь, которую вы, наверное, сочинили, чтобы он позволил вам остаться! — Тереза немного успокоилась. — Да. Увидим, кто победит в этой игре, сеньорита!

Джульет слабо улыбнулась. Тереза слишком молода! Даже злобность у нее какая-то детская. Почему тогда у нее возникают такие зрелые мысли, когда дело касается герцога?

— Ладно, — сказала она, пожав плечами. — Ты ведешь игру, Тереза, и, может быть, ее исход всех нас удивит!

Воцарилось гробовое молчание, и герцог, подойдя, нахмурился и сел на место водителя.

— Что стряслось? — задумчиво спросил он. Тереза приняла оскорбленный вид, как всегда в его присутствии.

— Сеньорита Саммерз была со мной очень груба, — ответила она, умоляюще наклонив голову. — Дядя Фелипе, сделай так, чтобы сеньорита Саммерз меня не пугала и не расстраивала!

— Пугала? — Герцог завел машину, огибая деревенскую площадь. — Ты преувеличиваешь, Тереза!

Тереза бросила на него нарочито обиженный взгляд:

— Нет… нет, не преувеличиваю. Вчера… вчера ты не спросил, куда мы ездили. Нет, только подумать! — Она закрыла лицо руками. — Я… я была в ужасе. Я… я не собиралась говорить тебе… не хотела тебя волновать, но теперь я должна!