Надгробные речи. Монодии

О злосчастные земледельцы, ибо вы станете жертвою тех, коих назначают для взимания податей! О слабеющее могущество городских советов, каковое скоро превратится в призрак! О правители городов, от связанных с вашим титулом дел не останется и следа[424], как это бывает во время процессий[425], и власть окажется в подчинении у ваших подданных! О вопли обижаемых бедняков, вы тщетно будете разноситься по воздуху! О, отряды воинов, кои лишились царя, делившего с ними хлеб во время походов! О, попираемые законы, каковые по справедливости могли бы считаться Аполлоновыми![426] О, речи царя, обретшие столь великую силу и мощь[427], а ныне ее потерявшие! О, руки писцов, побежденные изысканностью его речи! О, гибель всей вселенной![428]

Это какой-то второй потоп среди лета[429] или пожар, каковой, как гласит предание, занялся во время езды Фаэтона![430] Вернее, нынешнее бедствие гораздо печальнее. Ведь то грозило опустошить землю, а это привело к тому, что лучший страдает от худшего, и города, как обильная трава для скота, являются пищей для зла, коей оно может питаться, пока не насытится. Ведь как для человека, имеющего дурной нрав и полного низких страстей, лучше умереть, чем жить, если худшая часть его души властвует над лучшей, так и для земли было бы полезнее скрыться под водой из-за непрерывных дождей, чем быть заселенной городами и питать человеческий род, где порок в почете, а добродетель подвергается бесчестию.

Вздохните спокойно, кельты! Пляшите, скифы! Исполните пеан[431], сарматы! Ярмо ваше сокрушено и выи ваши свободны![432] Вот что означал храм Аполлона, истребляемый огнем[433], — бог покинул землю, коей предстояло подвергнуться осквернению! Вот что значили землетрясения, поколебавшие всю землю[434], — вестники грядущей смуты и разорения!

Ты, о наилучший из государей, свершая великое, ожидал от меня похвал и речей, посвященных твоим деяниям, а я изощрял ум, дабы в своем слове не отстать от этих подвигов[435], словно какой-нибудь борец, усердно тренирующий тело при вести о том, что явится сильный соперник[436]. Итак, я говорю и буду говорить и не обойду неправедным молчанием его подвиги, и другие услышат мои песни, но сам он, одержавший многочисленные победы, лежит в могиле, лишив вселенную ее прекрасных и благородных надежд. Погиб Агамемнон, но тот был всего лишь царем Микен; погиб и Кресфонт, но тот властвовал над одной Мессенией; и Кодр, но тот повиновался оракулу; и Аякс, но тот был малодушным военачальником; и Ахилл, но тот поддался любовной страсти и гневу и вообще был мятежным; и Кир, но тот имел двоих сыновей; и Камбис, но того охватило безумие. Умер и Александр — однако не от руки врага и дав при этом повод для упреков других людей[437]. А тот, власть которого простиралась от запада до востока, кто обладал душою, преисполненной добродетели, кто был молод и не был ничьим отцом, повержен каким-то ахеменидом![438] Услыхав об этом, я воззрел на небо, ожидая росы, смешанной с кровью, какую ниспослал Зевс на Сарпедона[439], — но не увидел ничего! Хотя, возможно, он ниспослал ее на мертвое тело, но в ходе сражения, в пыли и крови от резни, большинством воинов она осталась не замеченной.

О храмы, святилища и статуи, выносимые из царских дворцов! Он воздвиг вас, дабы вы, находясь рядом, свидетельствовали о его деяниях, а те с позором вас низвергли, говоря при этом, что освобождают место. О тот, кто многих заставил оплакивать себя и кто внимал плачу не «день», согласно стиху поэмы[440], но и поныне, и впредь оставляет людей во власти горя — «воды доколе текут и пышно древа расцветают»![441] Кто-то, возвестивший о твоей кончине, уже был засыпан камнями на месте[442], как будто он сам был твоим убийцей или же возвестил нечто невозможное — как если бы он сказал, что умер один из богов. Случалось иному проходить без слез мимо могилы сына, но кто бы ни обратил взор к твоему изображению, тотчас проливает потоки слез, одни — называя тебя сыном, другие — отцом, все же вместе — своим спасителем.