Надежда умирает последней

— Так она, оказывается, работает там. Выступала с медведями. Я и не знала что Таисия дрессировщица. Она же нам ничего о себе не рассказывала. Я так удивилась, когда ее на арене увидела. Вот во время антракта и подошла поздороваться, узнать как дела. Она очень грустная была, пока не увидела Катюшу. Провела нас за кулисы, показала вблизи животных, покатала на лошадке малышку. Ты же знаешь, стоит взглянуть на наше солнышко и сразу настроение поднимается и ей ни в чем нельзя отказать. А Катюше так хотелось вблизи на зверюшек посмотреть. Они ей даже больше чем Дед Мороз понравились.

Чем больше мама говорила, тем сильнее у меня все холодело внутри. Надо найти этот цирк. Немедленно. Я уже развернулась чтобы уйти, когда дверь в кабинет следователя открылась.

— Ольга Владимировна, — кивнула в ответ. — Я следователь Бойко Валерий Павлович. Я с вами разговаривал по телефону, проходите.

Тратить время на разговор со следователем не хотелось, но выбора не было. И мало ли что, вдруг, ему удалось что-то обнаружить.

— У вас есть предположение кто мог похитить вашу дочь? Возможно, есть враги? Мог ли это сделать отец ребенка? Ваша мама о нем ничего не говорила, а в свидетельстве о рождении его данные не указаны.

Судя по вопросам, утешительных сведений о дочери нет. Следователь вопросительно смотрел на меня, ожидая ответов. Имеет ли смысл ему рассказывать о Таисие? Даст ли это толк? Да и что я расскажу? Я родила ребенка от того кто забрал ее малыша, так что, возможно, она и есть похититель. Даже если это так, ни к чему хорошему мой ответ не приведет. Для начала надо самой с ней поговорить. Возможно, она тут вообще ни при чем и я только разбережу ее рану.

— Нету у меня ни врагов, ни недоброжелателей. А с отцом дочери была разовая встреча. Некоторые после такого подхватывают венерические заболевания, а я вот забеременела. Поэтому ему о Катюше не сообщала. По этой же причине нигде не указаны его данные.

— А вы их знаете, эти данные? — и столько было презрения и брезгливости в его вопросе, что меня передернуло. Похоже, кто-то посчитал меня, если и не шлюхой, то очень распущенной. Это его дело. Главное, пусть найдет дочь. А про отца ребенка лучше ему ничего не знать. Целее будет. И он, и я.

— А вы у всех с кем спите, паспорт требуете?

Не сдержала ехидного вопроса. А я же всегда спокойно реагирую на любые нападки, а тут на такую мелочь повелась.

— Где вы были на момент пропажи дочери? — холодный голос резанул по нервам. Он что, решил меня сделать обвиняемой?

— На работе. И этому есть множество свидетелей, — постаралась ответить как можно мягче. Конфликт мне не нужен. При этом закусив губу чтобы не расплакаться.

— Успокойтесь. Я должен проверить все возможные версии. Сами понимаете, родили ребенка непонятно от кого, возможно, он вам мешает, вот и решили избавиться. Были и такие случаи.

— Я люблю свою дочку. Она самое дорогое что есть в моей жизни. Мое солнышко, мой маленький цветочек, ради которого я живу, — попыталась донести до следователя понимание моего отношения к Катюше. А он только махнул рукой. Знаем мол и продолжил в том же духе.

— Как часто вы ее ругали? Возможно, ее била ваша мать и девочка сбежала, — от предположений высказанных полицейским в душе все холодело. Он искал наилегчайший путь решения задачи.

— Мы ее никогда не ругали и тем более не били. Бабушка же, вообще, не могла ни в чем отказать внучке.

— Понятно. Значит, ребенок разбалованный.

Скептически посмотрела на мужчину. Он явно мне не помощник в поисках дочери. На родные органы можно не надеяться. И почему я не удивленна? Но надо попытаться вытянуть из него хоть какую-то информацию.

— Скажите, пожалуйста, а цирк где шло представление, уже проверили? Возможно, дочка испугалась толпы и где-то спряталась? Это ее первое представление.

— Мы полностью проверили все помещения, а так же документы и разрешения. Претензий к владельцам нет. Между прочим, вот вы сейчас их обвиняете, а они помогали искать вашего ребенка и всячески взаимодействовали с нами.

Меня взбесила двойственность его натуры. Меня и мать значит можно обвинять во всех гадостях, а владельцы места, где пропал мой ребенок, белые и пушистые. На глаза набежали слезы.

— Ну что же вы гражданочка? — следователь, поднявшись, налил в стакан воды и протянул мне. — Успокойтесь, мы ищем вашего ребенка.

Благодарно кивнув головой начала пить. Руки тряслись. Мне надо успокоиться. Слезами горю не поможешь. Надо действовать. Надо что-то делать. И первое место куда отправлюсь цирк.

— Я могу идти? — делать мне здесь было больше нечего.

— Да, конечно. Вы понимаете, что не должны покидать пределы областного центра?

— Я работаю в городе. Хотя… сейчас все равно не смогу ничего делать.

— Тогда свободны. На выходе оставьте все свои координаты моей помощнице. У нее же возьмете номер моего телефона. Если что-то вспомните или случится…

— Случится?

— Возможно, вашу дочь выкрали с целью выкупа. Тогда с вами созвонятся. Не бравируйте, сразу сообщите нам. Запомните, получив деньги, похитители чаще всего избавляются от ненужного свидетеля.