Надежда

Собачий дом престарелых. Собаки старые седые. Стакан воды в лапе подносит. Очки бабушке парализованной протирает, а та по телевизору смотрит дог-шоу. Клизмы делает. «Когда мы пришли, – рассказывала Маша Бу, – двери нам открыл Старый ньюф, он замечательный: седая задница, ноги разъезжаются. Хотел зарычать – описелся. Вот она, собачья старость, вот оно наше будущее. А мы на каждый новый год все желания загадываем «по нарастающей». Будто жить вечно собираемся. Пес Черчилль, толстый сенбернар, пьет коньяк, спит много и днем тоже. Много разговаривает, треся щеками. Они чуть ли не по земле волочатся. По многу раз смотрят «Колдунью» с Николь Кидмен. Эпизод, когда собака прыгает на Николь, и Николь говорит «Хорошо, что у вас не дог». Смотрят сериал «Кошки против собак», разумеется, «Касабланку», наверное, потому что слово на собачью кличку похоже, а может как афроамериканец играет на пианино нравится».

СТУПА ЛАЙКИ-МАТЕРИ.

Когда по записи приглашению идешь на прием к Лайке, Неопалимой купине, в Собачий квартал. Дорога проходит через Собачий переулок, и мостик через реку Собачка. Из дверей жилищ доносился собачий вальс. Они устроены как жилища хоббитов, только не круглые, а прямоугольные, и двери и блиндажики. На главной площади выставочный зал. Куратор Собакевич. Арт-директор Фима Собак. Проходит выставка Тима Собакина, он у них что-то типа человеческого Сальвадора Дали, классик. Дальше аллея славы собак, которая упирается в большую, похожую на пагоду, собачью будку.

Мы пообщались с Лайкой. Но она ничего уже не контролирует. Интересно было, как с Агафьей Лыковой поговорить. Но ничего по делу. Пифию корчить из себя не стала. Мол, делайте выбор, а выбор-то уже сделан за вас. Хахаха. Старая собака просто грустно смотрела слезящимися глазами. У нее уже парализованы ноги. Но ей ведь 55 лет.

Старый ротвейлер, охранник Царицы Лайки-Осьми пошутил, сказал на ушко Маше Бу: «Если бы не перестройка (гав-гав) мы уже все в космосе (гав-гав) жили». «Гавгав-жили». Угнали бы ракету. А сейчас ракет нет. Или не летают, в смысле падают. Опасно угонять. В небесный «Коммодо» ударяются. Преграда прогрессу поставлена Князем. Коммодо – от «удобный» (итал.), в смысле порывы человечества романтичных 60-х сменились мещанским удобством, и другими ценностями «комода». То есть не «у нас» плохо, а везде плохо. Кого-то это, быть может, успокаивает. Меня нет: бежать некуда.

Исход

Они достойно покинули Догвилль в Национальном парке Лосиный остров. Как Иосиф Бродский СССР. Их цель была станция метро «Площадь революции», где у собаки «трогательной» есть портал. Это собака, которую гладят и трогают. Кто проходит с поезда или на поезд (70 процентов, я стоял и считал) трогают и гладят, к деньгам и на счастье, и стерли наполовину морду, так японцы шлифовали свои бомбы, потому что у них не было наждачной бумаги. Или корейцы, не важно. Корейцы, наверное, и сейчас руками бомбы шлифуют, зато «хэнд-мэйд». Там в постаменте у этой, так называемой в собачьем мире, «Золотой собаки» (из-за медного цвета стертой морды), портал. Открывалось окошечко windows, или, как говорят собаки, «виндова», достаточное чтобы в него пролезла собака величиной до метра в холке, и собаки до метра в холке туда прыгали и летели по пространственно-временному тоннелю или рукаву овчинного полушубка, в зависимости от эпохи, для обозначения подобных штуковин используется разная терминология. Вы меня спросите, а что делали собаки, которые были в холке выше одного метра? Пушок из Гарри Поттера, или собака, которая в книге рекордов Гиннесса. Та, которая свободно подходит к «мойке» на кухне, и пьет воду из стакана, который стоит в этой мойке? Хороший вопрос. Спасибо, что задали. А вот как раз дальше об этой важной теме и пойдет речь. Но пока про маленьких собак, до одного метра. Вход в Бестужево, прямо в трюм ковчега-коллайдера, где заканчивается пространственно-временной тоннель.