Надежда

Наталья Георгиевна, как в противочумном костюме, работает. Не белый, а салатного цвета халат до пят. Очки. Колпачок. Как в настоящих баклабораториях. Смешная такая. Мы с ней там познакомились, и потом она была нашим другом. Колобок, завернутый в капустный листик. Голубец бы образовался, если бы она во время не выскочила. Чуть не сгорела. Я кремом помазала, и кожа на глазах вернулась на место, приросла. «Работает! Даже на третий день после ожога!» Я прочитала на баночке. Написано «противо-ожоговый армейский крем». Могут! Захотят, могут! Только не мы: дальше написано: «АЭС. Димона».

Мы зашли в комнату с буржуйкой. Там было девять в разной степени обожженных и травмированных детей. Им была оказана первая помощь. Они сидели и лежали вокруг буржуйки. Кровати стояли вокруг нее, как лепестки ромашки.

Наталья Георгиевна позже, уже в автобусе нам рассказало вот что.

Это собственно не мясокомбинат, и не консервный завод. А «Объект мясокомбинат».

Они делали фруктовые напитки, тушенку, не сертифицированные биологически активные добавки, консерванты, красители. Ингредиенты, про которые на этикетке сказано «вкус, идентичный натуральному» Мы думаем, что вытяжка из ананасов делает сок ананасовый, похожим на ананас, а это вещество с жутким названием «666-дизоксиферрохимерафосфатоденерат». В ангаре делали еще именно тушенку. Говяжью «кусковую», «Какраньшебыловскую» («как раньше была» – этот ностальгический слоган повышает продажи в два раза) производят, но не из говядины, а в лучшем случае из сои. А официально только стабилизаторы консерванты. Что-то с этикеткой «Коралл», фруктовые напитки типа «Благоухание флоры». Хотя, судя по запаху, скорее, «фауны».

Медсестра Каланча стала расти. Неудержимо на четвертом десятке. Фактор роста и одновременно «открывашка» для зон роста. Возможно, обладает гормоноподобным действием, типа СТГ (соматотропный гормон гипофиза). При его избытке у взрослых обычно возникает акромегалия: нос становятся как у Депардье. Растут надбровные дуги. Человек становится похож на австралопитека или кроманьонца. Возможно, еще на Валуева похоже. А Каланча росла пропорционально. Это говорит о том, что у нее были открыты зоны роста, как у ребенка. Она стала двухметровой. Когда она играла снегурочку на новый год, ее бог наказал. Злую медсестру. Она правда была злой, потом дети все рассказали. Не потому что уколы больно делала. Там были серьезные преступления. Про них и про письма Тани с хутора Язовицы под Бестужево потом. Потешная снегурка, на голову выше деда мороза. Дед мороз – халат на шубу. Борода рулон ваты с осколками разбитой лампочки приклеенными клеем «момент». Каланча просто развоплотилась, исчезла.

Эвакуация

Мы захватили автобус 320 «Черноголовка-Москва». Пассажиры проявили понимание и потеснились.

«Мы не устроим второй Норд-Ост? – сказал Наталья Георгиевна. – Надо правильно укладывать и усаживать, кто сидеть может». Правильно так: на бок, чтобы рвотными массами асфиксии не было.

Катя, которая Катя Кривоножка. Девочка на каталке. У нее были обожжены ноги. Ноги, которые не ходили из-за ДЦП. Спросила: «Наталья Георгиевна, нас навсегда увозят отсюда? А нам сказали, что скоро мы встретимся с нашими мамами». Наталья Георгиевна ей: «Катенька, встретитесь. Мы сделаем вам мам. Достанем. Клонируем». Она сама чуть не плакала. Она-то знала, что никаких мам нет, и не будет. После своего бегства из уральского детдома – исследовательской лаборатории, они стали вне закона. Они рабы. На них объявлена охота. Их хотят продать. Потому что они представляют научную и стратегическую ценность.

Рассказывали, что так говорили дети, когда их эвакуировали из Чернобыля. Сидя в автобусе и глядя в окна на свой город, они спрашивали: «Мама, мы сюда больше никогда не вернемся? У нас не будет дома?» Никто не знал, что не вернутся, а они знали.