Нада

— Как называла ты меня, Нада, когда просила защитить тебя? Отцом, не правда ли? — И я повернулся лицом к яркому пламени, так что весь свет падал на меня.

— Да, я назвала тебя отцом, старик. Ничего в этом нет странного, потому что бесприютной девушке надо обращаться за помощью даже к незнакомым… но, впрочем… Нет, быть не может, такая перемена… и побелевшая рука… Кто ты? Когда-то жил человек по имени Мбопа, у него была маленькая дочь, которую называли Надой. О, отец, отец, теперь я узнаю тебя!

— Да, Нада, я сразу узнал тебя, несмотря на мужскую одежду и истекшие годы, я узнал тебя!

Лилия, рыдая, обняла меня, помню, что и я также заплакал.

Когда она выплакала свои радостные слезы, Умслопогас принес Наде-Лилии кислого молока и каши из зерен кукурузы. Она съела молоко, но каши не ела, говоря, что слишком устала.

После ужина она рассказала нам повесть о своих скитаниях с той минуты, как она рассталась с Умслопогасом возле пещеры галакази; рассказ этот так длинен, что я не стану повторять его, он сам по себе составляет отдельную повесть.

Когда Нада окончила свой рассказ, Умслопогас поведал ей, как возникла его ссора с Дингааном. Когда он рассказывал о передаче королю тела девушки под видом самой Лилии, она одобрительно кивнула головой, когда же он рассказал об убийстве изменника, она захлопала в ладоши, хотя сердце ее было кротко, и она не любила рассказов об убийствах и смерти.

Наконец он замолчал. Нада стала вдруг печальной; она грустно заметила, что, должно быть, судьба преследует ее, и теперь племя Секиры из-за нее подвергается большой опасности.

— О брат мой! — воскликнула она, беря Умслопогаса за руку. — Лучше мне умереть, чем навлечь несчастье на тебя!

— Это не поправит дела, Нада, — отвечал он. — Будешь ли ты жива или умрешь, мы уже заслужили ненависть Дингаана. Кроме того, Нада, знай, что я не брат твой!

Услыхав эти слова, Лилия дико вскрикнула и выпустила руку Умслопогаса; она схватила мою руку и прижалась ко мне.

— Что это за новость, отец? — спросила она. — Он был моим близнецом, с ним я воспитывалась, а теперь он говорит, что вся наша жизнь была обманом, и он не брат мой. Кто же он такой, отец?

— Он твой двоюродный брат, Нада!

— Я рада и этому, — отвечала она. — Мне было бы больно знать, что тот, кого я любила, чужой человек, жизнь которого меня не касается! — И она слегка улыбнулась глазами и углами губ. — Но расскажите мне и об этом!

Я рассказал ей историю рождения Умслопогаса, потому что доверял ей.

— Да, — сказала она, когда я закончил. — Да, ты происходишь из злого, хотя и королевского рода. Я не стану больше любить тебя, сын человека-гиены!

— Недоброе намерение, — возразил Умслопогас, — а я бы хотел, Нада, чтобы ты любила меня больше прежнего, чтобы стала моей женой и полюбила бы меня как мужа!

Она протянула ему руку, и Убийца прижал ее к своей широкой груди и поцеловал.

Вскоре она выскользнула из его объятий и попросила его уйти, она устала и хотела отдохнуть.

XXXI. Женская война

На следующий день на заре, покинув волков, Галази сошел с горы Призраков и вступил в ворота крааля. У порога моей хижины он увидел Наду-Лилию и поклонился ей, так как они узнали друг друга. Потом он отправился к месту общих собраний и подошел ко мне.

— Итак, над народом Секиры засияла Звезда Смерти, Мбопа! — сказал он. — Не ради ли ее появления моя серая стая так страшно выла прошлую ночь? Я знаю только, что на меня первого сегодня пал свет Звезды, и я обречен на смерть. Она так прекрасна, что может служить причиной многих смертей, Мбопа! — Он засмеялся и пошел дальше, размахивая палицей. Его слова, хотя и глупые, смутили меня. Я помнил, что там, где красота Нады пленяла людей, эти люди всегда становились жертвами смерти.

Я пошел к Наде, чтобы отвести ее на место собрания. Там было уже много народу: был день ежемесячного совета вождей. Все женщины краалей, с Зинитой во главе, также находились там. Между ними уже распространился слух, что девушка, из-за которой Убийца ходил в пещеры галакази, явилась в крааль народа Секиры, и все глаза устремились на нее. Шепот одобрения раздался из уст мужчин, а из уст женщин — завистливые замечания. Только Зинита молчала и смотрела на Наду из-под нахмуренных бровей; одной рукой держала она маленькую дочь Умслопогаса, своего ребенка, а другой играла бусами, надетыми на шею. Лилия прошла, улыбаясь, и приветствовала Умслопогаса кивком.

Он повернулся к своим вождям и продолжал:

— Вот та, которую мы ходили добывать для Дингаана в пещеры галакази. Вся правда теперь известна; тот, кто рассказал ее королю, больше не повторит своего предательства. Она просила меня спасти ее от Дингаана, что я и исполнил; все бы сошло благополучно, не будь среди нас изменника, с которым я рассчитался. Посмотрите на нее, друзья мои, и скажите, не хорошо ли я сделал, что сохранил Лилию, подобной которой нет во всем свете, чтоб стать радостью племени Секиры и женой моей?

Все вожди отвечали сразу: