Читаем Над судьбой полностью

Как близки, как понятны были слова жреца. Гул одобрения пронессы над площадью. Окрестность будто бы сотряслась от этого крика. Волку нечего сказать, пусть он уходит. Будущее в их руках. Руках, крепко сжимающих ружья. Будущее в их сердцах. Сердцах переполненных отвагой.

До армии был доведен приказ: каждой сотне быть готовой в любое мгновение выступить и держать оружие, лошадей, провиант в полной боевой готовности. Никто не знал, когда последует сигнал атаки. Во избежание срыва, в глубочайшей тайне хранились и план операции и срок начала боевых действий.

Незаметно, но с неукоснительной последовательностью затягивало Платона Громова в водоворот событий. Он лежал в засаде в нескольких сотнях шагов от стен форта Стронг Джампинг, по мере возможности пытаясь привести в порядок беспрерывно роящиеся в голове мысли и все-таки выяснить, зачем он оказался здесь.

Зачисленный, по его просьбе, во вспомогательную сотню, Платон был удостоен чести находиться в линии прикрытия. Лишь при самом неудачном повороте событий ему пришлось бы вступить в бой.

В составе выдвинувшихся отрядов было немало энглишей из бывших военнопленных, франков, бежавших из резерваций и примкнувших мэкигэнов, эрагезов, гуронов и других краснокожих. Никто и никогда не интересовался их мыслями. Ценили по делам. Но из соображений безопасности общий план операции знал только Штаб Армии.

Завороженный магической силой взаимозависимости исторических дат, Зоркий Сокол предложил напасть на форт в ночь на 30 октября, на пятую годовщину побоища. В течении двух суток отряды в челноках по Извилистой реке и пешком вдоль берега выдвинулись на западный берег Отца Рек.

Разведчики прочесали местность на многие километры вниз и вверх по течению и на западном и на восточном берегу. Форт нападения не ждал.

Платон быстро уловил, несмотря на тщательную конспирацию, что вся операция по захвату крепости с точки зрения военного искусства скорее похожа на аферу. Таким способом могла бы действовать разбойничья шайка в два-три десятся человек. Но здесь были тысячи воинов.

Вся тактика краснокожих была рассчитана на полную внезапность. Имея великолепную кавалерию и вполне приличную артиллерию, они полностью отказались от советов франкских эмиссаров. Все действия армии напоминали поведение кучки молодых воиновя, собравшихс ночью украсть десяток лошадей у соседнего племени. Удар по форту был очень похож на ночной бросок пумы, прыгнувшей на загривок могучего лос.

Платон был в линии прикрытия, которая широким кольцом окружила форт. Две волны воинов подошли вплотную к стенам и залегли. В предутренние часы сон особенно крепок, в это время и надо бить.

Рожденный в далекой северной стране, волей судьбы попавший на другой конец света, Громов так и не мог понять, что же все-таки толкнуло его встать под тотем туземного вождя и идти сражаться с энглишами. Серьезных причин не было. Его страна напрямую никогда не воевала с энглишами, а закулисными интригами переполнен весь Старый Свет. И лично сам он тоже не испытывал к ним антипатии. Энглиши ничем не лучше и не хуже, чем франки, спейны или любой другой народ белой расы.

Проникся ли он идеей борьбы краснокожих за правое дело? Симпати, конечно была. Но тем не менее он прекрасно понимал, какая огромная дистанция разделяет его и этих людей с медным оттенком кожи.

Энглиши и франки ему были намного ближе и понятней. Платон улавливал, что он находится в эпицентре какого-то огромного взрыва, и ему хотелось верить, что вовсе не склонность к риску и авантюрам, а фатальная, неотвратимая закономерность движения жизни как щепку несет его по волнам событий. И он стал их невольным свидетелем и участником.

На ум пришла старая пословица, которую он тут же перефразировал: "Что для краснокожего хорошо, для энглиша смертельно". Волна колонизации нарастала. Миллионы поселенцев рвались на новые земли. "Допустим, - рассуждал Громов, краснокожие оденут холщовые штаны и рубахи, возьмут косы и топоры, запрягут лошадей. То есть, вольются в число колонистов. Начнут ходить по воскресеньям в храм, платить королю налоги и снимать шляпу при встрече с окружным судьей.

Ткая мысль его позабавила, до того она показалась абсурдной. Но ведь триста, от силы четыреста тысяч туземцев, разбросанных на огромных территориях Великих Равнин могли бы каплей влиться в море колонистов. Стоит им потерять язык, религию, культуру и уже во втором поколении метисы будут своими.

Всего десять лет назад Новый Ормеал и прилегающие земли, заселенные франками, отошли к энглишам, как и огромные территории на северо-востоке Континента. Но оставшиеся на них франкские поселенцы прекрасно уживаются с новой администрацией и их вовсе не пугает перспектива ассимиляции.

А совсем маленький по численности шауни-алдонтинский народ готов вступить в единоборство с самой могучей империей планеты, только лишь для того. чтобы говорить на языке предков, молиться своим богам и есть жареный бизоний горб, а не овсяную кашу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вне закона
Вне закона

Кто я? Что со мной произошло?Ссыльный – всплывает формулировка. За ней следующая: зовут Петр, но последнее время больше Питом звали. Торговал оружием.Нелегально? Или я убил кого? Нет, не могу припомнить за собой никаких преступлений. Но сюда, где я теперь, без криминала не попадают, это я откуда-то совершенно точно знаю. Хотя ощущение, что в памяти до хрена всякого не хватает, как цензура вымарала.Вот еще картинка пришла: суд, читают приговор, дают выбор – тюрьма или сюда. Сюда – это Land of Outlaw, Земля-Вне-Закона, Дикий Запад какой-то, позапрошлый век. А природой на Монтану похоже или на Сибирь Южную. Но как ни назови – зона, каторжный край. Сюда переправляют преступников. Чистят мозги – и вперед. Выживай как хочешь или, точнее, как сможешь.Что ж, попал так попал, и коли пошла такая игра, придется смочь…

Джон Данн Макдональд , Дональд Уэйстлейк , Овидий Горчаков , Эд Макбейн , Элизабет Биварли (Беверли)

Фантастика / Любовные романы / Приключения / Вестерн, про индейцев / Боевая фантастика
Cry of the Hawk
Cry of the Hawk

Forced to serve as a Yankee after his capture at Pea Ridge, Confederate soldier Jonah Hook returns from the war to find his Missouri farm in shambles.From Publishers WeeklySet primarily on the high plains during the 1860s, this novel has the epic sweep of the frontier built into it. Unfortunately, Johnston (the Sons of the Plains trilogy) relies too much on a facile and overfamiliar style. Add to this the overly graphic descriptions of violence, and readers will recognize a genre that seems especially popular these days: the sensational western. The novel opens in the year 1908, with a newspaper reporter Nate Deidecker seeking out Jonah Hook, an aged scout, Indian fighter and buffalo hunter. Deidecker has been writing up firsthand accounts of the Old West and intends to add Hook's to his series. Hook readily agrees, and the narrative moves from its frame to its main canvas. Alas, Hook's story is also conveyed in the third person, thus depriving the reader of the storytelling aspect which, supposedly, Deidecker is privileged to hear. The plot concerns Hook's search for his family--abducted by a marauding band of Mormons--after he serves a tour of duty as a "galvanized" Union soldier (a captured Confederate who joined the Union Army to serve on the frontier). As we follow Hook's bloody adventures, however, the kidnapping becomes almost submerged and is only partially, and all too quickly, resolved in the end. Perhaps Johnston is planning a sequel; certainly the unsatisfying conclusion seems to point in that direction. 

Терри Конрад Джонстон

Вестерн, про индейцев