Над судьбой

К концу 17 века ситуация резко изменилась. Убегавшие от небрежных хозяев, лошади спейнов, дичали и уходили на север и восток. Гигантские табуны мустангов бродили по равнинам рядом со стадами бизонов. Травы хватало всем.

Краснокожие быстро поняли огромные преимущества, даваемые мустангами. Всего за несколько десятилетий они превратились в неукротимых наездников. Но скотоводами не стали. Они так и не признали достоинства колеса. А примитивные туземные волокуши из двух жердей и куска кожи оправдывали себя только на сильно пересеченной местности. Молоко от мустангов в пищу не использовалось, да и мсо тоже редко. Лошадь не вытеснила из лугов бизона.

Выселившиеся под натиском пришельцев на равнины, многочисленные племена аборигенов не настолько возросли в численности, чтобы им стало тесно. Постоянные войны между ними велись скорее из-за потребности в доблести, чем из-за реальных экономических причин.

За сезон дождей и бурного роста трав бизоны нагуливают жир, набираются сил. Зимой, с понижением температуры, рост трав почти прекращается и бизоны уходят в более южные широты. Это время больших охот, заготовки мяса. Для шауни осенние охоты то же самое, что для земледельцев сбор урожая. Они установили ряд ограничений отстрела животных в другие сезоны, не убивали детенышей.

Осенние миграции бизонов ежегодно шли по одним и тем же тропам, пересекающим с севера на юг Извилистую и Мутную реки.

Резкое изменение уклада жизни объединенного народа привело к тому, что очень многим охотникам пришлось заняться совсем другими делами. Возникла нужда в иных способах добычи и заготовки мяса. Первые попытки выращивать растения и разводить молочных коров еще не принесли ощутимых результатов. Идеи превратить междуречье двух рек в один огромный охотничий загон была подсказана Платоном Громовым. Так охотятся многие народы Южной Сибири. Краснокожих долго убеждать не пришлось.

Несколько западнее слияния двух рек по направлению с севера на юг был вырыт ров в два человеческих роста глубиной и шириной двадцать шагов. Надо рвом возвышается земляной вал с частоколом из стволов деревьев. Длина сооружения не менее пятнадцати тысяч шагов. На северо-запад и юго-запад от стены охотничий загон тянулся на несколько сотен тысяч шагов и по форме представлял трапецию длиною в семь дней пешего пути.

С конца сентября бизоны начинают свое вековечное движение, а в ноябре равнины заливают дожди. Сроки охоты определила сама природа.

В этом жизненно важном деле был задействован почти каждый. Вдоль полос леса, отделяющих луга от рек, на всем протяжении загона были выставлены сторожевые посты в семидесяти шагах один от другого. Молодые воины и еще не имеющие имени подростки день и следили за животными, не давая им скрыться в прибрежной полосе леса.

В это время на западно границе загона растянулась цепь в пять тысяч вдадников на расстоянии тридцати шагов друг от друга. Началось медленное беспрерывное движение в сторону восхода волнца.

Издавая громкий шум трещетками, бубенцами, свистками, щелканьем кнутов и боевыми кличами, воины погнали животных. Обследовался каждый холмик, каждый кустик. Не пропускалась ни одна ложбина, чувствуя приближение людей, звери, как травоядные, так и хищники, уходили все дальше и дальше от преследователей. Постепенно цепь всадников уплотнялась между сходящимися реками, а площадь загона неуклонно сокращалась.

Нелегко было соблюдать целостность линии, особенно ночью, но ее непрерывность выдерживалась даже когда приходилось переправляться через речушки, ручьи, озера, прочесывать густые лесные чащи. Сутки шли за сутками. Каждый воин имел связку факелов. Использовалась целая система знаков для связи. И в безлунные ночи и в туман они всегда общались между собой огнями и звуковыми сигналами.

Приходилось нести настоящую сторожевую службу: жечь костры, выставлять часовых. Все чаще становились видны горящие глаза хищников, начинающих понимать безвыходность своего положения. Пользуясь ночной темнотой, волки пытались прорваться между загонщиками. Или вдруг в истепленном отчаянии разъяренный кабан, выставив вперед страшные клыки, бросался на людей. Но меткая стрела или копье тут же разили их.

Бдительность загонщиков росла. День и ночь сменяя друг друга они неумолимо стемились к намеченной цели. Если лисица таилась в норе, ее, во что ни то ни стало, обязательно выгоняли оттуда. Спрятавшегося в расселине между скал медведя всегда находила стрела. Но огромным, неповоротливым бизонам укрыться было негде. И некоторые, обессилившие от многодневного напряжения, в изнеможении падали. За цепью законщиков на запряженных в волокуши мустангах следовали старики, женщины, подростки. Они тут же свежевали туши, сушили мясо, собирали внутренности, шкуры, жилы, когти, копыта, кости, рога.

На охоте не пользовались огнестрельным оружием. Пули и порох берегли. Шауни и алдонтины шли рядом. Никто уже не обращал внимания, из какого племени и рода сосед. Большая охота еще сильнее сближала людей.

Всем бледнолицым, и франкам, и энглишам также предложили принять участие.