Над судьбой

Челноки со всех сторон окружили бриг и шауни стали поражать матросов даже с водной глади. Когда стало ясно, что прорвать оборону энглишей нелегко, Сидящий Бык отдал новую команду: челноки отошли от брига на большее расстояние и воины начали стрелять из луков по высокой и длинной дуге.

Это оказалось для моряков полной неожиданностью. Хотя обстрел вели наугад сквозь туман, стрелы падали сверху и от них не было никакой защиты. Большей частью они только ранили. Хотя энглишей было много на маленьком пятачке, вскоре уже почти никто не мог отказывать сопротивление.

Стрельба на баке прекратилась и шауни ринулись вперед. Одинокий Бизон подошел к матросу, упавшему лицом вниз с широко раскинутыми руками и ногами. Он лежал, крепко сжимая костенеющими конечностями палубу.

Могучий бриг, построенный в далекой стране, здесь в самом центре Континента готов был сеять разрушения и смерть.

Не палубу, а всю землю краснокожих хотел схватить своими ручищами этот матрос. Огромное, крепкое тело. Сильное, хищное. Сальные грязные волосы слиплись от запекшейся крови.

Воин вытащил нож для скальпирования. Еще мгновение и дымящийся скальп врага украсит пояс победителя. Но он медлил. Ударом ноги Одинокий Бизон перевернул труп.

Лицо матроса не казалось ни злобным, ни жестоким. Он был даже красив. Чего не хватало ему? Зачем он здесь? Он пришел убивать, но нашел смерть. "Мертвый бледнолицый никогда не выстрелит", воин убрал нож, он не хотел снимать скальп. Шла страшная война. Все вокруг завалено трупами. Этот враг был сражен не в поединке. Кто убил его? Разве это важно? Бледнолицые пришли уничтожить всех краснокожих. Сколько братьев не вернется к своим вигвавам? Одинокий Бизон выхватил топор и с огромной силой ударил врага в лоб, выдернув окровавленное лезвие из кости, он нанес еще один удар. Воин не испытывал ненависти к этому матросу. Он ненавидел всех бледнолицых.

Очень скоро капитану брига стало ясно, что бой проигран. Краснокожие теснили со всех сторон. Но самые большие потери наносили падающие сверху стрелы. Он позвал боцмана.

- Брэйкнайф, нас кто-то предал! Форт горит, в лесу идет бой. Помощи ждать неоткуда. Я не желаю чтобы они сожрали мою печенку. А вы?

- Сэр! Я тоже считаю, что бриг не должен достаться дикарям.

- Возьмите факел, спуститесь в трюм. Когда стрельба прекратится, вы подожжете пороховой погреб. Пусть этот взрыв станет прощальным салютом. Они всеравно убьют всех. Я не хочу корчиться на Столбе Пыток. Лучше умереть героем.

- Сэр! Мы уйдем в могилу вместе с краснокожими.

Боцман хотел добавить что-то насчет рыб, которые будут довольны зытным завтраком или еще что-нибудь в таком же стиле, но сдержался. Все-таки он находился на имперском военном судне и сражалс за интересы государства.

Брэйкнайф был закоренелым фаталистом. Он никогда не сомневался, что закончит жизненный путь не в мягкой постели и умрет не от старческой дряхлости. Видно время пришло.

Бой на корме заканчивался. Все реже слышались выстрелы, все чаще стоны раненых.

Капитан взял пистолет, еще раз тщательно осмотрел его. Не дай Бог осечка. Краснокожие пошли на приступ. Он взвел курок, поднес ствол к виску, закрыл глаза. С закрытыми не так страшно. Непереносимые, душераздирающие вопли дикарей были уже рядом. Указательный палец не слушался. Организм по мимо воли боролся за жизнь.

Холод металла спускового крючка обжигал. Рука дрожала. Неимоверным усилием воли капитан сомкнул пальцы. Пуля вошла в голову.

Взрыв раздался, когда краснокожие стали спускаться вниз. Разорвало трюм, на воздух взлетела часть палубы над пороховым погребом, снесло грот-мачту. Бриг занялся пожаром. Воины стали прыгать в воду с горящего судна.

Ударной волной Сидящего Быка выбросило за борт. Обгоревшего, потерявшего сознание вождя успели вытащить из воды.

Жадные языки пламени пожирали паруса, снасти, мачты, реи. Огонь охватил весь корпус судна. Пеньковые якорные канаты быстро перегорели и остатки брига, будто факел освещая предутренние сумерки, уносились величавым течением реки, бесславно исчезая за поворотом.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Наибольших успехов в колонизации Континента добились спейны, франки и энглиши. Но каждый из этих народов придерживался совершенно разных принципов освоения подконтрольных територий. Спейны видели в покоренных дикарях людей. Они обращали аборигенов в свою религию и смело раздавали туземным вождям знания и должности, что позволяло тем вливаться в руководящую элиту. Шла никем не контролируемая метисация. Население разделилось на четыре враждебных группы. На одном полюсе были огромные массы крестьян из аборигенов, влачащих полурабское существование, на другом малочисленная прослойка из аристократов, занимающих высшие посты. Посредине находились волные племена кочевников не признающих власти спейнов и метисы, ненавидевшие как спейнов, так и аборигенов. Весь этот конгломерат в любой момент мог взорваться.