Над судьбой

До начала операции оставалось еще два долгих часа и все, кому положено, крепко спали. Для молодого лейтенанта Ноунейма это был первый бой. Радостное волнение, осознание значимовти момента не давали ему заснуть. Ночь была теплая и он вышел подышать свежим воздухом. Ужасная темнота, туман и зловещая тишина не поднимали настроения. Да и в лагере туземцев было что-то уж слишком тихо. Видно этих бестий ничем не прошибешь. Спят беззаботно за пять минут до смерти. Ничего не чувствуют. Сказано, дикари!

"Звери кровожадные. Сдирают с голов убитых кожу, умерших сжигают, носят немыслимые чудовищные одеяния из птичьих перьев, трясутся в своих исступляющих плясках. Разве это люди?!", - рассуждал молодой лейтенант.

"Начальство полностью запретило зажигать на батарее огни, чтобы не встревожить туземцев, - продолжал бороться с бессоницей артилерист, - но похоже это для них слишком большая честь. На этой благоухающей земле должны жить лишь те, кто трудом своим добывает хлеб насыщный. Кто в молитвах неустанно славит Единого Бога - Творца и Сына Его, искупившего грехи человечества. А эта краснокожая грязь должна быть навечно сметена с прекрасной земли Континента".

Вдруг на всем пространстве от скалы до форта, от середины реки до глубины леса заухали совы. Одна из них в нескольких шагах от Ноунейма. "Сколько же сов в этих диких местах", - успел подумать он. И в это же мгновение стальной, остро отточенный нож, хладнокровно выпущенный недрогнувшей рукой, по самую рукоятку, как в масло, вошул в его левый глаз. Тихо, будто стараясь никому не помешать, он стал медленно валиться вперед. Но в это время краснокожие уже врывались на скалу и чей-то топор поторопил лейтенанта.

Если бы лейтенант Ноунейм знал хотя бы азы онитологии, он бы встревожился от такого количества совиных голосов. Так мнго сов в одном месте не живут. Но он этого не знал. Как и очень многое другое.

А знал он как убивать людей при помощи пушек. Еще он прекрасно разбирался какая раса выше и почему дикарь никогда не сможет подняться до уровня цивилизованного человека.

Алдонтины нанесли удар одновременно четырьмя группами. Одна сняла часовых. Вторая напала на караульную палатку. Третья на отряд прикрытия, четвертая на артиллеристов.

Трое солад и офицер остолбенели от неожиданности. В темноте, будто вырвавшиеся из преисподней демоны, в караульной палатке появились краснокожие. Те самые, которые там внизу, в лагере, через час-другой должны умирать, уничтожаемые картечью. "Как оказались они здесь", - успел задать себе вопрос начальник караула. Времени на ответ уже не было. Его наполненный победами боевой путь закончился навсегда. Уже умирая, он успел услышать огромный взрыв в форте.

В устрашающей боевой раскраске, вооруженные только топорами и ножами, алдонтины врывались в палатки и сонные солдаты так и не поняв что же все-таки произошло тут же падали навзничь с разрубленными черепами. Вскоре все закончилось. Отряд прикрытия был уничтожен полностью, артиллеристов оставили в живых.

С середины реки, из форта, со стороны леса доносились выстрелы. Вооруженные трофейными ружьями алдонтины согнали всю артиллерийскую прислугу в круг. Сильный Удар поднял руку, все сразу смолкли. Потрясенные энглиши, в мгновенье ставшие пленниками, еще не успели понять какую участь приготовили для них победители. Вождь был краток.

- Скоро рассвет. Ветер уже уносит туман. Наши воины везде напали первыми. Форт горит. Энглиши проиграли. Вы будете стрелять по форту. Я сказал.

Какое чудовищное коварство. Канониры остолбенели. Вот почему их не убили! Старый сержант, сплюнув кровь и вытирая руковом разбитое лицо, смело смотря в глаза вождю, произнес.

- Мы не будем стрелять в своих. Можете убить нас.

- Стрелять в женщин и детей ты был готов. Ты умрешь первым.

Вождь махнул рукой. Подбежало сразу несколько воинов. Сержанту быстро связали ноги, содрали с него одежду, подняли в верх и туго связали руки. Затем его подвесили вверх ногами на кожаном ремне, зацепленном за сук дерева. Сильный Удар еще раз взглянул на сбившихся в круг канониров.

- Сейчас с него с живого снимут кожу. Кто согласен стрелять - два шага в сторону. С тех, кто не будет стрелять, снимут кожу.

Безумные вопли сержанта огласили окрестность. Он извивался как змея. Непереносимая боль пронизывала насквозь.

Душераздирающие, нечеловеческие крики перенести было невозможно. Вскоре все энглиши сделали два спасительных шага.

Пождь подал знак. Воин, неумело размахнувшись трофейной саблей, отрубил сержанту голоду. До окончания стрельбы тело снимать не стали.

Целая флотилия челноков, удерживаемая на месте ударами весел, находилась по обе стороны вражеских судов и ждала команды. Бриг в центре и боты по бокам стояли в кильватерной колонне на якорях. Получив сигнал атаки, шауни двинулись. Коряги, обломки стволов, кусты подплывали к судам и тут же десятки воинов, держащих в зубах ножи и одетых лишь в набедренные повязки, уже крались по якорным канатам вверх.

Часовой на бриге успел подать сигнал тревоги, когда уже сотни воинов рвались вперед по спущенным вниз кожаным ремням.