Над пылающей бездной

— У меня там охотничье хозяйство. Охота на крупных животных — это моя страсть. Но местные уничтожают моих зверей с такой скоростью, что у меня разрывается сердце. Особенно слонов, ради их бивней. И носорогов. Грамм носорожьего рога стоит дороже, чем грамм золота. Я ищу человека, который мог бы туда отправиться и за всем как следует присмотреть.

— Я не люблю присматривать, — ответил Джоунз. Он повернул свои массивные кисти вверх ладонями и сжал их в кулаки, похожие на пушечные ядра. — Я предпочитаю пускать в ход вот это. А еще лучше — нож или какую-нибудь пластиковую взрывчатку и глок[8]. Я убиваю, чтобы жить, и живу, чтобы убивать.

— Уверен, там, куда вы отправитесь, эти ваши отличительные особенности будут пользоваться широким спросом. Мне нужен шпион, боец и, вполне возможно, убийца — все в одном лице. Так что вы скажете?

— В таком случае, при условии, что деньги мне тоже понравятся, я ваш.

Каммлер встал. Он не протянул Стиву Джоунзу руку. Этот человек ему не особо нравился. После рассказов отца о поведении англичан во время Второй мировой Каммлер не доверял ни одному англичанину. Гитлер хотел, чтобы во время войны Британия заняла его сторону, намереваясь договориться с ней после падения Франции, чтобы вместе объединить силы против общего врага: России и коммунизма. Но англичане — как всегда, упрямые и несговорчивые — отказались.

Под слепым и непреклонным руководством Черчилля они проигнорировали здравый смысл и не признали, что рано или поздно Россия станет врагом всех свободомыслящих людей. Если бы не англичане, а также их братья шотландцы и валлийцы, гитлеровский Рейх восторжествовал бы и все остальное уже было бы историей.

Вместо этого около семи десятилетий спустя мир изобиловал всевозможными извращенцами и неудачниками — гомосексуалистами, евреями, инвалидами, мусульманами и прочими иностранцами. Как же Каммлер их презирал. Как он их ненавидел. И все-таки эти Untermenschen — недочеловеки — сумели пробраться даже в высшие эшелоны власти.

И только Каммлер — да еще несколько благородных людей вроде него — мог положить конец всему этому безумию.

Нет, Хэнк Каммлер не собирался доверять англичанину. Но если он мог использовать Джоунза, то не хотел упускать эту возможность. Потому-то и решил бросить ему еще одну кость.

— Если все пойдет хорошо, вы, возможно, сумеете окончательно свести счеты с Джегером и наконец утолить свою жажду мести.

Впервые с момента начала разговора Стив Джоунз улыбнулся, но в его глазах не было тепла.

— В таком случае располагайте мной. Я готов.

Каммлер встал, чтобы уйти. Джоунз протянул руку, пытаясь остановить его.

— Один вопрос. А вы почему его ненавидите?

Каммлер нахмурился.

— Вопросы здесь задаю я, мистер Джоунз.

Но Джоунз был не из пугливых.

— Я сообщил вам свои основания. Мне кажется, заслуживаю услышать ваши.

Каммлер растянул губы в тонкой улыбке.

— Коль вам уж так интересно, я ненавижу Джегера, потому что его дед убил моего отца.

Глава 28

Инструктаж был прерван для того, чтобы они могли подкрепиться и отдохнуть. Но Джегер никогда не умел долго спать. За последние шесть лет он на пальцах одной руки пересчитал бы ночи, когда ему удалось проспать до утра крепко и беспробудно.

Вот и теперь ему оказалось очень трудно уснуть, так как его мозг перегрузила информация, рассказанная дядей Джо.

Они снова собрались в бункере, и Петер Майлс начал с того же места, на котором прервал свой рассказ: