Над пропастью

В этот же день Курбан сообщил в центр об этом разговоре и вскоре получил ответ: действия правильные, сближение будет полезно.

Почему вспомнилась эта встреча именно теперь?.. Да, а Газибек?.. Он сказал, что если не встретится с ишаном Судуром, пойдет к Ибрагимбеку. «Ну и что из того, что пойдет к нему? — размышлял Курбан. — Признается, что кто-то читал послание? Для него это смерть. Будет молчать». То ли от быстрой скачки, то ли от сильного напряжения у Курбана горело лицо.

Натянул повод, поехал медленно, и тут он вспомнил о Турсуне-охотнике. Охотник не отставал. «Если даже, — продолжал рассуждать Курбан, — штаб Энвера-паши примет коварный план Пулатходжаева, командиры Седьмого полка — не простачки, чтобы так, запросто, клюнуть на удочку басмачей. Арсланов рассказывал: Усманходжа — выходец из очень богатой купеческой семьи, монополизировавшей в Бухарском ханстве производство и сбыт каракуля на крупных международных рынках. Состояние семьи исчислялось в миллионах. То, что „непутевый“ сын вдруг стал революционером, мало кого удивило. Время такое — шла ломка всего: власти, традиций, семейного уклада, отношений. Кто был ничем, тот станет всем — часто повторяли большевики. Случалось и наоборот: те, кто имел много, в одночасье лишались того, что было накоплено десятилетиями, поколениями. Время такое. А молодежь горяча, криклива, опрометчива в поступках. Усманходжа не стал дожидаться, пока у него отнимут его богатства — сам отдал. Сам пришел к большевикам: хочу служить революции! И ему поверили. Большая нужда была в таких, как он: широко образован, умен, крепко связан с местным населением.

Пошел в гору Пулатходжаев!

И вдруг — предательство… Страшно подумать, какой удар будет нанесен революционному делу. Глава бухарских Советов переходит на сторону воинов ислама… Кому верить?»

На окраине Кукташа Курбан расстался с Турсуном-охотником. Пока он раздумывал, куда направить коня, со стороны центра Кукташа появился быстро скачущий навстречу ему всадник на низкорослом коне местной породы. Вскоре он узнал его — это был Кулмат, старший из слуг ишана Судура.

— Его преосвященство послали за вами и господином Турсуном, — сказал Кулмат, приблизившись к нему. — Но я не вижу господина Турсуна.

— Я отпустил его. Что случилось?

— Вечером его преосвященство дает обед в честь гостя из Кабула. Он хотел посоветоваться с вахи… а господину Турсуну надлежит взять барашка у Идриса-мутаввалли и приготовить мясо по-байсунски.

— Господин Турсун отправился к матушке Тиник, проведать родственницу.

Кулмат, несмотря на преклонный возраст, пользовался особым покровительством ишана Судура. Он всегда и всюду сопровождал хазрата, с удовольствием выполнял все его поручения. Курбан никогда не видел его мрачным. Всегда доброжелательный, мягкий в обращении, он умел делать все — от изысканных кушаний до шитья рубашек, халатов, чинил обувь и тачал сапоги. Он ревниво оберегал покой и авторитет своего хозяина. Добрая улыбка Кулмата обезоруживала человека, пришедшего в дом с плохими мыслями. Была у него семья — жена и двое сыновей, где-то недалеко от Бухары. Видал ее он редко, навещал один-два раза в год. Слепая любовь и поистине собачья преданность не позволяли ему оставлять надолго ишана Судура. Курбана он тоже любил, но потому, что любил его хазрат, и больше того — он повиновался ему, видя в нем сына хозяина.

— Простите, шейх… с вашего позволения я незамедлительно отправлюсь за господином Турсуном? — почтительно спросил Кулмат.

Курбан ответил кивком и, ткнув коня каблуками, помчался по кривым закоулкам, короткой дорогой, к юрте ишана Судура.

Турсун-охотник, подвесив на перекладине земляного тандыра тушу барашка, замазывал глиной отверстие. Курбан уже надышался запаха арчовых дров, которыми предварительно накалили тандыр, насмотрелся, как готовится деликатесное мясо, — ушел в юрту Турсуна. Он снял с крюка тулуп и, бросив его на ковер, устало сел. Глядя в открытую дверь на факел, горевший, потрескивая, у кухни, где в больших котлах варились плов и шурпа, подумал: «Не очень-то верит мне старик!» Когда прибывшие с миссией Энвер-паша, Ибрагимбек и Нуруллахан вошли в юрту ишана Судура, Курбан на правах младшего хозяина дома собрался разливать чай, но его преосвященство, пока гости с шумом рассаживались на пышные шелковые одеяла, прошептал ему: «Сын мой, вы, пожалуйста, проследите, чтобы слуги подавали угощение в нужный час», и повернулся так, словно загораживал собой вход туда… Что ж! Оставалось вежливо поклониться и, еще не распрямившись, отступить…

Растянувшись во весь рост, Курбан пошарил вокруг, ища, что бы подложить под голову. В эту минуту вдруг в лицо ударил холодный воздух. Тронул рукой ковер — и отдернул пальцы, еще не веря удаче: дыра! Точно такая же — в кошме у основания юрты ишана Судура.

«Эта юрта напоминает мне о многих удивительных событиях! — послышался отчетливо голос Нуруллахана. — Вы всегда умели жить, ваше преосвященство. И оставались всегда кочевником!»