Над пропастью

— Господин Энвер, — проговорил он, окидывая всех тяжелым взглядом, — сказал откровенно и вслух то, о чем мы думали и пытались умолчать. Господин Энвер совершенно прав, когда он говорит о необходимости коренного пересмотра программы наших действий, как военных, политических, так и идеологических… Нам следует глубоко продумать всю систему мер. Это горькая правда, большевики сейчас сильнее нас. Народ верит большевикам, идет за ними. Есть даже священнослужители, целиком и полностью поддерживающие Советскую власть. — Ишан Судур устремил свой взгляд, который мало кто выдерживал, на Ибрагимбека. — Мы должны объединиться все, как один, под знаменем ислама, как единый народ с единым языком, с единой верой, с едиными обычаями и традициями! А что мы имеем сейчас? Разрозненные племена, разрозненные отряды. Каждый курбаши — глава рода, он стремится уйти из-под командования главного штаба, не признает дисциплину, проявляет самодовольство, его люди действуют, как бандиты, вызывая этим гнев и отталкивая народ от нашего движения…

«Могучий старец!» — восхитился, глядя на него, Энвер-паша.

— Благодарю, хазрат, — сказал он. — Что вы скажете по этому поводу, господин Ибрагимбек?

— Мне кажется, вы и хазрат сказали главное. Единение. Чтобы все силы — в кулак. Повернуть к себе народ… Верно, господин Нуруллахан? — Ибрагимбек повернулся к дремавшему послу.

— А? — вздрогнув, поднял голову Нуруллахан. — Верные слова! Я обо всем поставлю в известность его величество.

— Благодарю! — едко сказал Энвер-паша. — Еще во время вашего здесь пребывания вы узнаете, каким образом я ушел из Бухары… И тогда, приобщив это к своей информации, вы сообщите разом все его величеству эмиру…

— Отлично! — воскликнул Нуруллахан. — Саид Алимхан, действительно, должен быть в курсе всех событий…

— Господин Энвер-паша, — нерешительно проговорил Ибрагимбек. — О вашем прошлом нам рассказывали и его преосвященство, и посол Нуруллахан, и Саид Алимхан. Но вот еще какие странные слухи ходят.

— Говорите прямо! — грубо оборвал его Энвер-паша.

— Из-за чего вы уехали из Стамбула?

Энвер насмешливо посмотрел на него.

— Вы хотите сказать… почему мне запретили жить в Стамбуле?.. Я правильно понял?

Ибрагимбек кивнул.

Наступила напряженная тишина, и все с нескрываемым любопытством ожидали ответа. Энвер-паша понимал: ответ этот многое решал. Он насупил густые брови, словно расстроившись от грустных воспоминаний. Горько улыбнулся.

— Придет время, вспомнят меня в Стамбуле, Анкаре, — задумчиво заговорил он. — То, что мне запретили жить в Турции, — это правда. Послушайте же, Ибрагимбек! Вот Советская власть и красные войска угрожают вам! И народ на их стороне… Вы готовы сражаться с Советской властью! Браво! Теперь задумайтесь на минуту: вы… побеждены. Что произойдет? Первое, что сделает Советское правительство, — объявит вас врагом народа. Историческая закономерность: победителей никогда не судят, побежденные умирают виноватыми… Если маленькая армия великой державы терпит поражение, позор падет на голову всего народа. И тогда ищут виновного. И — находят. Того, кто шел впереди. Наша Турция в этом вопросе ничем не отличается от других стран… Турция потерпела поражение в мировой войне. Так кого надо сделать козлом отпущения? Естественно, командующего! Тогда надо было успокоить нацию, чтобы потом поднять ее на новые дела!

Ибрагимбек понимал его. Хотя и трудно было признавать, но в ужасных словах, сказанных в его адрес, он был убежден, содержалась горькая правда. Его удивило другое.

— А не сыграла ли в вашей судьбе главную роль месть? Если верить слухам, тестя вы…

— Действительно, моим тестем был султан Абдулхамид. Но что вы знаете о нем? Такого жестокого, невежественного султана еще не было на нашей земле! Он торговал Турцией, разорял народ. Кто бы мог стерпеть такое, что на твоих глазах гибнет твоя родина! Мы — «молодые турки» не стерпели этого! Султана приговорили к смерти. Интересы нации требовали этого! — Энвер-паша говорил страстно, горячо, его речь захватила, подчинила себе всех, кто был в комнате. — Он казнен по воле народа. Весь турецкий народ ликовал по этому случаю! «Молодых турок» носили на руках! И тут мы вступили в мировую войну. Ошиблись!.. Нет, не месть заставила меня, уважаемый Ибрагимбек, оставить родину. Я не жертва мести. Я должен был уехать. Но придет время, и меня вспомнят в Стамбуле и Анкаре!

Все притихли. Каждый по-своему переживал рассказ Энвера-паши.

— В смутное время всегда вот так… — вздохнул Ибрагимбек. — А как же все-таки вам удалось стать своим человеком в правящих кругах других государств?

Энвер задумался. Его тесная связь с влиятельными людьми иностранных государств святая святых, одна из глубоких, сокровенных тайн его души. Революция в России смешала события, на многое заставила смотреть по-иному. Вчерашние враги становились друзьями, забыв про обиды и раздоры, объединялись в борьбе с общим злом. Какое-то время Энвер отирался то в увеселительных домах Парижа, то в турецких кварталах Германии, заводил знакомства. Пережидал смутное время.