Начинаем жить

— И чем у вас дело кончилось? — поинтересовалась Ляля. Глаза у нее смеялись. Она прекрасно представляла себе шутника Павла Антоновича в белом пикейном картузике набекрень, в вельветовых брюках с пузырями на коленях и сандалетах на босу ногу. Он озорно подмигивал Ирке левым глазом, подбивая на всевозможные шалости. А аккуратно одетая Наталья Петровна, снисходительно поглядывая на мужа, решала, каким шалостям быть, а каким не бывать ни-ког-да!

— Деда Паша сам мне лягушечек наловил, маленьких-премаленьких. Я на них посмотрела, и мы их обратно выпустили. А цыпок от них никаких не было. А какие цыпки? Желтенькие, на ножках? Я хотела, чтобы от лягушек цыпки были.

— Цыпки — это такие прыщики на руках, — объяснила Ляля, довольная, что сложный вопрос, кого и когда слушаться, разрешился сам собой. — Беги собирай игрушки, а то не успеешь.

Сама она отправилась на кухню готовить болгарский суп таратор. В такую жару только и можно есть, что кефирный суп с огурчиком, укропчиком и чесночком.

Хлопнула дверь. Пришел Миша. Подошел к ней сзади, поцеловал в шею, и по спине у Ляли сразу побежали сладкие мурашки.

— Я мороженое принес, — объявил он. — Ныряю в душ. В городе. Жара. Небывалая. А у нас. Прохладно.

После каждого слова он целовал ее в шею.

— Ныряй, ныряй, — согласилась она. — Новости есть?

Ляля повернулась к мужу, и они поцеловались как следует, глаза у них повлажнели. Ах, как они понимали друг друга, как понимали!

— Иди, иди в душ! — проговорила Ляля.

— Иду, иду, — отозвался Миша.

И они еще раз поцеловались. Дальше целоваться было уже опасно.

— Новости после душа, — пообещал Миша.

— Потерплю, подожду, — согласилась Ляля.

В ванной шумела вода, Ляля быстренько накрыла на стол и пошла звать Иринку. Заглянула в детскую и замерла на пороге. Иринка складывала в кучу мягкие игрушки. Зайцы, мишки, обезьяны, свинки, слоны, бегемоты, мыши, розовые, синие, красные, зеленые, оранжевые громоздились высоченной горой.

— Что это? — осведомилась Ляля.

— Ты же сказала, собери, вот я и собираю, — отозвалась дочь и, пыхтя, подтащила к горе большую черную собаку, которая обычно лежала на подоконнике.

— Ты хочешь взять их все? — в недоумении спросила Ляля.

— Все, — закивала Иринка.

— Да там дача меньше, — расхохоталась Ляля. — Ты с ними не поместишься! Отбирай поскорей дружка, с которым будешь спать, а остальных я сама по местам расставлю. И быстро мыть руки!

— Нет, мама, я их не оставлю, — твердо заявила Иринка и села на пол возле кучи. — Как они тут будут без меня? — Потом подняла глаза на мать и тихо сказала: — Понимаешь, я боюсь пожара. Ты сама про него пела. И по телевизору говорят — всюду пожары. Вы с папой убежите, а они сгорят.

Иринка говорила с такой серьезностью, что Ляля поняла: от дочкиного страха ни в коем случае нельзя просто так отмахнуться. Она присела с ней рядом и крепко обняла.

— Я пела старую-престарую песню, — сказала она. — Тогда пожар нам очень помог, он врага из Москвы выгнал. Пожары, про которые по телевизору говорят, горят далеко-далеко на торфяниках. А в городе пожары возникают из-за нашей небрежности. Я тебе обещаю, что мы с папой не допустим пожара, будем очень осторожны и зверушек твоих тоже будем беречь. Я сама буду навещать их утром и вечером, здороваться, говорить «спокойной ночи», они не будут скучать, не бойся.

— Девчонки! Куда вы делись? Я есть хочу! — раздался веселый голос Миши, и он, полуголый, с полотенцем на плечах появился на пороге. — О! Да у вас совет в Филях! В чем проблема?

— Правда, папа, мы не дадим в обиду Иринкиных зверей? — спросила Ляля. — Она может нам их доверить и спокойно ехать на дачу?

— Конечно, малыш. — Миша присел на корточки рядом с дочкой с другой стороны. — Мы будем за ними присматривать. Они будут хорошо есть, никуда не разбегутся.

— Я боюсь пожара, — сказала Иринка.

— Зря! — веско ответил Миша. — Ты разве не знаешь главного средства против пожаров? Мороженое в животе. С мороженым в животе сгореть невозможно. Все твои звери с утра до ночи будут есть мороженое, мы с мамой об этом позаботимся! А пока бежим быстрее на кухню, а то наше мороженое растает!

— Ты мороженое принес? — Иринкины глаза засияли.

— А ты как думала?

— И все-таки сначала поедим суп, — пообещала своим домашним Ляля. — Он у меня тоже как мороженое, только кисленькое и солененькое.

Иркины глаза округлились от любопытства: такого мороженого она еще не ела!

За обедом Миша стал рассказывать новости. Ляля их даже слушать не стала: тоже мне новости! Она их сто раз уже слышала, сама могла наизусть пересказать: Миша в августе принимает экзамены, у него осталось две недели отпуска, с финансами у них после Англии туговато (Миша ездил на математическую конференцию, а Ляля с ним вместе за свой счет, вот и получилось накладно), поехать они никуда не могут. Что еще? Ах да! Может, оставить две недели про запас, устроить себе зимой каникулы? Она включилась как раз вовремя и подала свежую реплику:

— Ты можешь к Саниной родне напроситься и вместе с Иринкой у них пожить. Или к Сане в Посад поезжай.