Начдив Иван Грязнов

Грязнову казалось, что концентрация войск в Иркутске диктуется необходимостью быстрейшего освобождения всего Забайкалья и Дальнего Востока. Лишь позже стало ясно, что в то время делалось все, чтобы не только отдалить войну с Японией, но, если возможно, и обойтись без нее. В первую очередь следовало завершить разгром контрреволюции на западе. Учитывая сложность международной и внутренней обстановки, Советское правительство проявило далекую прозорливость, пойдя на образование к востоку от Байкала промежуточного «буферного» государства — Дальневосточной республики.

Из партизанских отрядов была сформирована армия ДВР. Однако она еще не окрепла и в случае повторения интервенции вряд ли сдержала бы японских захватчиков. Тогда на выручку товарищам по борьбе из Иркутска выступила 30-я стрелковая дивизия и заняла позиции на трехсоткилометровом фронте от низовьев Селенги до самой Кяхты. Этот огромный участок требовалось превратить в укрепленный район. Бойцы рыли окопы, тянули проволочные заграждения, возводили блокгаузы, капониры, оборудовали артиллерийские позиции, прокладывали новые дороги, готовили этапные пункты и зимнее жилье.

Закрыв границу на замок, дивизия приступила к боевой учебе. Красноармейцы совершенствовали огневую и тактическую выручку, занимались в школах ликбеза и политграмоты, постигали военные науки на курсах младших командиров, в учебных командах артиллерии и связи.

Летом были проведены бригадные тактические учения, а затем маневры в масштабе всей дивизии. Эти маневры и учебные стрельбы, вероятно, явились первыми в РККА. Они показали отличную сколоченность подразделений и частей.

В августе 1920 года И. К. Грязнов временно исполнял обязанности командующего 5-й армии. В те дни советское командование вело работу по укреплению народно-революционной армии Дальневосточной республики. Иван Кенсоринович вместе с членами Реввоенсовета отбирал для нее лучшие кадры. Этой чести удостоились и пятьдесят самых опытных командиров и политработников 30-й дивизии. В их числе отбыл за кордон и герой боев на Тоболе и Ишиме К. К. Рокоссовский.

Серьезной проблемой в армии оставалось снабжение людей продовольствием. Места вокруг, правда, были богатые, реки кишели рыбой, по склонам сопок бродили косяки дичи. Но вся эта живность у бурят считалась священной. Самовольные уловы и отстрелы могли только расстроить отношения с коренным населением, в особенности, с правящей буддистской верхушкой.

Пришлось прибегнуть к дипломатии. В начале августа Иван Кенсоринович с особым тщанием подобрал «высокопоставленную» делегацию и, возглавив ее, направился в Гусиноозерский дацан просить аудиенции у главного ламы.

Внешний лоск и респектабельность создали автомобили миссии Антанты, которыми разжились еще под Красноярском. Появление двух «фиатов» и двух «мерседесов» в сопровождении кавалькады конников, одетых с иголочки лучшими иркутскими портными, произвело на буддийских монахов должное впечатление.

Переговоры на высоком уровне прошли в обстановке взаимопонимания. Главный лама объявил по всем дацанам, что вето на улов рыбы и отстрел дроф на красноармейские части больше не распространяется.

10. В степях Тавриды

Зимовать на Селенге не пришлось. В сентябре последовал новый приказ: 30-ю дивизию перевести на Запад.

Передислокация соединений 5-й армии началась еще в июне. Первой из минусинской тайги отбыла 27-я Омская дивизия. В июле с горняками Черемхово распростились бойцы 51-й блюхеровской и прямо с марша ринулись в битву за Каховские плацдармы. Теперь пришел черед выйти на европейские просторы страны и тридцатникам Ивана Грязнова.

С головными эшелонами ушла 88-я стрелковая бригада Ильи Корниловича Смирнова [9]. Следом за красноуфимцами выступили в далекий путь полки 90-й бригады, новым командиром которой стал Александр Константинович Окулич. 89-я стрелковая бригада Михаила Васильевича Калмыкова покидала Забайкалье последней.

В Иркутске Иван Кенсоринович сделал непродолжительную остановку.

Жители города собрались на митинг, чтобы поздравить уральцев с награждением Почетным революционным Красным знаменем ВЦИК и объявить о своем ходатайстве присвоить дивизии наименование «Иркутской».

Обращаясь к собравшимся, Грязнов сказал:

— Товарищи! Вы знаете имена полков нашей дивизии. По ним можно судить о том, где они родились и откуда пошли на борьбу за власть Советов. Теперь и на знамени дивизии будет начертано имя — «Иркутская!» Оно скажет, как далеко мы шагнули от Урала. Завтра оно поведет нас еще дальше, к новым победам.

После митинга выдалось несколько свободных минут. Иван Кенсоринович отыскал на перроне Сергея Кожевникова, которого еще весной перевели на работу в политуправление армии.

— Ну, начагитпропа, жалеешь, что не с нами?

— Еще бы! — откровенно признался Кожевников.

— А может, махнем вместе?

— Нельзя.

— Ну, а нас, как думаешь, куда пошлют: на польский или на Врангеля?