Начдив Иван Грязнов

Полкам Ивана Грязнова не везло: в броске на Томск они не участвовали, а к вокзалу Тайги подкатили словно пассажиры. Бригада находилась в дивизионном резерве, налаживала на новых местах гарнизонную службу, приводила в порядок отбитое у врага хозяйство.

Иван Кенсоринович квартировал один. С Мяги распрощался еще до Оби. Комиссара отозвали на работу в Центр. Привык к нему комбриг, и бойцы почитали за отца. «Новый, говорят, молодым будет. Поладим ли?» — тревожился Грязнов.

Вечера часто были свободными, и комбриг допоздна засиживался над книгами: перешла, видать, от Сергеева добрая привычка.

В тот вечер он тоже сидел один. Постучали.

— Кто?

— Обогреться не пустишь, командир? — донесся из-за двери голос. И перед Грязновым вырос высоченный человек в малахае, барчатке, синеокий, улыбчивый.

— Над чем сидим? Ого-о! — пробасил, напирая на «о». — Клаузевиц! Мольтке! Понятно, военное искусство грызем. Это хорошо… Что ж, давай знакомиться: Сергей Кожевников.

— Грязнов… Постой, а ты не Горного полка комиссар?

— Был, — ответил и, не церемонясь, попросил: — Помоги барчатку скинуть. Не в ладах с нею вот, с левой…

— И где же?

— Недавно. За Ишимом уже.

Скидывая большущий сибирский малахай, гость продолжал:

— Парень был, что надо, а теперь стал, как лунь…

— Контузия?

— Не только. Под землей полежать успел, санитары даже за своего признавать не хотели.

— К нам какими судьбами?

— Работать. Комиссаром к тебе назначен.

— Рад, — отозвался комбриг. Кожевников определенно нравился ему.

Разговорились. Оказалось, что они погодки. Почти в одно время жили в Екатеринбурге. Кожевников приехал туда из Лысьвы после двух лет учительства в школе. Думал в институт поступить, да не получилось, молодой учитель-большевик с головой ушел в партийную работу.

Дни Октября встретил депутатом Совета, разоружал контрреволюционеров, ведал финансами, а когда вспыхнул мятеж белочехов, вместе с И. М. Малышевым выехал на фронт под Златоуст. Вернувшись в Екатеринбург, нес охрану особняка, в котором содержался под стражей низложенный Николай Романов.

— Да, не биография у тебя — романтика! — заметил Грязнов. — А не заскучаешь у нас? Работы почти никакой. Плетемся в хвостах, с пленными да тифозными только и возимся.

— Сибирь, она вон какая! — кивнул на карту Кожевников. — Придет время, пошагаем первыми.

Слова комиссара оказались пророческими. Прямо со станции Тайга 1-я Красноуфимская бригада была выдвинута в авангард наступающих войск Восточного фронта. Ей предстояло за две недели одолеть пятьсот с лишним верст, освободить Мариинск, Ачинск и Красноярск.

Темпы были высокими. Но теперь под рукой было достаточно паровозов и вагонов. Перегон за перегоном брали в эшелонах. Случалось, что железнодорожный путь был разрушен. Тогда садились на сани и, понукая трофейных коней, мчались до уцелевших станций. Где с боем, где мирно добывали новый подвижной состав и опять неслись вдогон врага.

28 декабря красноуфимцы выбили колчаковцев из Мариинска. А в первый день нового, 1920, года достигли окраин Ачинска. К ночи сопротивление противника было сломлено. Семитысячный Ачинский гарнизон капитулировал. Бои не утихли лишь в районе вокзала.

Там и отыскал Грязнова помначштаба Николай Воскресенский.

Помощник начальника штаба 1-й бригады 30-й дивизии Н. В. Воскресенский. Ныне персональный пенсионер, проживает в г. Златоусте.

— Товарищ комбриг, телеграф взят, — доложил тот, не покидая седла.

— Добро.

— Пепеляев утек, а из частей все еще запросы к нему идут.

— Да ну, такого еще не бывало!

— О том и речь.

— Ординарец, коня!

Легко вскочив на буланого, Грязнов махнул рукой Воскресенскому:

— Показывай дорогу!

У телеграфа спешились. Воскресенский распахнул дверь в большую жарко натопленную комнату, откуда слышался стрекот работающих аппаратов. Навстречу комбригу шагнул помначштаба по разведке Онегин и на ходу скомандовал:

— Встать!

Телеграфистов было трое. Разом поднявшись, испуганно застыли.

— Не отстукали еще, что Ачинск наш? — строго спросил Грязнов.

— Не велено было, — отчеканил долговязый в форменной тужурке.

— С кем связь держите? Онегин, карту!

— Вот. На ней все отмечено.

— Хорошо.

Грязнов мгновенно оценил обстановку, посмотрел, из каких частей идут депеши, и приказал старшему:

— Передавайте: «У аппарата генерал Пепеляев…»

— Это ж…

— Передавайте! — рука Грязнова легла на деревянную кобуру маузера.

Телеграфисты застучали ключами.

— Ваши доклады изучил, — диктовал комбриг. — Обстановка усложняется. Приказываю немедленно выйти из тайги и сосредоточиться под Ачинском в следующих пунктах…

Провода унесли приказ. В телеграфной несколько минут было тихо. Но вот включился один аппарат, за ним другой, третий. Командиры белогвардейских частей, как сговорившись, просили разъяснить, чем вызвана столь неожиданная передислокация.

Тон новой депеши был гневен: