Начать сначала

— Приехали посмотреть «Маргаритки на лужайке»… Мы приехали из города. Познакомьтесь — это Джейн Маршалл. Джейн, это Эмма.

Они обе улыбнулись, кивнули друг другу, пробормотали: «Очень приятно». Эмма повернулась к Роберту.

— Вы… знали, что я здесь?

— Нет, но я знал, что здесь Кристофер, и подумал, что и вы можете быть здесь.

— Я уже недели две как тут работаю. Вот, чем-то занялась.

Роберт воздержался от комментариев. Быть может, это смутило Эмму — она вдруг села на злополучную кушетку, которую надо было куда-то задвинуть, и безвольно свесила руки между колен. Потом спросила:

— Это Маркус вас послал?

— Нет. Мы просто приехали вас повидать. Я хотел удостовериться, что с вами все в порядке.

— Со мной все в порядке.

— Когда вы здесь заканчиваете?..

— Примерно через полчаса. Я должна освободить сцену для завтрашней репетиции. Почему вы спрашиваете?

— Подумал, почему бы нам всем не поехать в какую-нибудь гостиницу или еще куда-то, подкрепиться сэндвичами и чего-нибудь выпить. Мы с Джейн еще не ужинали…

— Спасибо за приглашение… — Особого энтузиазма в ее голосе он не услышал. — Вообще-то… я обычно что-нибудь готовлю к ужину и оставляю в духовке… Иначе Джонни и Крис ложились бы спать голодными. Мы должны зайти домой, а то все сгорит.

— Джонни?

— Джонни Риггер. Он играл жениха. Вы помните? Биржевого маклера. Он живет вместе с Кристо… и со мной.

— Понимаю.

Снова наступило молчание. Эмма совсем смешалась.

— Я пригласила бы вас к нам, если вы не против, — напряженно сказала она, — но у нас, кроме нескольких банок пива…

— Пиво мы любим, — поспешил вставить Роберт.

— И в квартире жуткий беспорядок. Нет времени, чтобы убраться как следует. Я имею в виду, сейчас, когда я начала работать.

— Это совершенно неважно. Как нам туда добраться?

— Э-э… вы на машине?

— Да. Стоит у обочины.

— Хорошо… Тогда идите в машину и подождите нас. Мы с Кристо присоединимся к вам немного погодя. Если это удобно… И покажем дорогу.

— Отлично. А как же Джонни?

— Он придет позднее.

— Значит, мы ждем вас на улице.

Роберт вынул руки из карманов, повернулся, и они с Джейн пошли по наклонному проходу к дверям. Они уже дошли до них и Роберт приоткрыл дверь, пропуская Джейн, когда на сцене разразился жуткий скандал.

— Где эта литтоновская дочка, черт бы ее побрал?

Роберт повернулся как раз в ту минуту, когда Эмма вскочила с кушетки, как будто кто-то ее подпалил, и стала снова пытаться сдвинуть с места тяжеленную уродину. На сцену выскочил коротышка с черной бородой, похожий на бешеного пирата. — Послушай-ка, цыпка, я просил тебя отодвинуть кушетку к стене, а не спать на ней. Господи, и когда только вернется моя помощница и ты сгинешь с глаз моих долой…

Надо было либо пойти и дать ему по роже, либо исчезнуть. Ради Эммы Роберт предпочел исчезнуть.

Двери закрылись, но пока они шли по фойе, коротышка все еще орал.

— Она же полная идиотка — это всем известно! Другой такой не сыщешь…

— Очаровательно, — сказала Джейн, когда они спускались по лестнице. Роберт ничего не ответил. Приступ яростного гнева он сумел подавить, но и говорить на эту тему не хотелось. — Должно быть, это мистер Коллинз, помощник режиссера. Не самый приятный господин. Да еще когда ты у него в подчинении.

Они вышли из дверей театра, спустились по каменным ступеням, перешли на другую сторону мостовой и сели в машину. Городок окутала мягкая темнота, но дневная жара не спешила отступать с узких мощенных булыжником улочек. Ярко светилась неоновая вывеска «ТЕАТР», но когда они сели в машину, кто-то в здании выключил вывеску. Вечернее развлечение окончилось. Роберт достал сигареты, дал одну Джейн, поднес ей зажигалку, потом закурил сам. Немного погодя он почувствовал себя спокойнее.

— Она обрезала волосы, — сказал он.

— Подстриглась? А какие у нее были волосы?

— Длинные, шелковистые, темные.

— Она не хотела нас приглашать. Ты это понял?

— Да. Но мы должны поехать. Ненадолго.

— Ненавижу пиво.

— Извини меня. Может, тебе приготовят кофе.

— …Для такой работы мозги не нужны. Любая идиотка, только что окончившая училище, сделает это лучше тебя!

Коллинз не мог остановиться, все накопившееся за день напряжение, всю горечь неудачника он выплескивал на Эмму. Он ненавидел ее. Повинны в том были Кристофер и ее отец, такой удачливый и знаменитый. Вначале Эмма пробовала защищаться, но потом поняла, что лучше и не пытаться остановить этот бешеный поток. Она выслушивала брань, продолжая делать свою работу, стараясь не показать злобному коротышке, как она уязвлена.