Наблюдатель

До меня неожиданно дошло, что он уже давно все посчитал, а сейчас просто позволил мне самому сделать те же самые выводы.

– Вы знали?

Норвуд, все так же улыбаясь, кивнул и сделал новый глоток.

– Лиза, какая часть случаев сопровождалась погрешностью, укладывающейся в диапазон от ноля до шести тысяч километров?

– Двенадцать процентов, Алан.

Я замолк, пытаясь понять, что можно предпринять в такой ситуации. Пожалуй, расстояние, доступное линкору, на деле окажется чуть большим – не обязательно же кораблю…

– Не пытайтесь, Алан.

– В смысле? – я с непониманием уставился на Норвуда.

– Вы сейчас думаете о том, что можно потратить меньше времени на маневрирование, увеличить нагрузку на двигатели, сделать более резким ускорение… Не старайтесь. Я уже сутки над этим размышляю. К сожалению, маневры окажутся даже более длительными, чем мы сейчас предполагаем. Скорее всего. Разумеется, есть шанс, что корабль окажется нацелен точно на переход, но с огромной долей вероятности разворачиваться нам все же придется. Что же касается ускорения, то я, конечно, смогу выжать из двигателей лишние двадцать процентов мощности. Но это в совокупности все равно даст нам цифру в шесть-семь тысяч километров. Если мы окажемся за пределами этого радиуса, то просто не успеем.

– Согласно подсчетам, будет три попытки…

– У вас устаревшие данные, – махнул рукой капитан. – Неизвестно, что именно тормозит планету, заставляя ее валиться на звезду, но процесс явно усиливается. И сейчас до этого знаменательного события у нас остается всего две возможности для возвращения, а не три.

– Я не знаю, что сказать.

Норвуд кивнул.

– Вот и я тоже не знаю, что сказать экипажу, наблюдатель. Говорю с вами, как с самостоятельным офицером флота, но с ними пока что не могу. И у меня в связи с этим есть к вам одна просьба. Поговорите, пожалуйста, о ситуации с доктором Григорьевым.

– Просто рассказать ему всё?

– Не только. На мой взгляд, единственное, что мы реально можем сейчас сделать – это повысить точность вычислений при определении точки очередного перехода. И было бы очень разумно, если бы доктор направил ресурсы своего кораблика именно на это.

– Может, будет правильнее, если вы сами ему обо всем расскажете? – немного неловко предложил я. – Мне кажется, вас он послушает быстрее.

– Я не хочу, – Норвуд поднял бокал и принялся рассматривать его на свет.

– Э-э… Почему?

Капитан перевел на меня глаза, в которых не осталось ни тени былой улыбки.

– Помните, как я уничтожил ту несчастную планетку? Знаю, что помните… Вы тогда ушли с мостика, потому что вам это не понравилось. А вот доктор Григорьев не ушел. Он прыгал вокруг, словно старая лысая обезьяна, воспевал свое изобретение и прославлял мою решительность. Ему, в отличие от вас, было совершенно плевать на то, что я своим приказом убил заодно и всех тех людей, которые, как оказалось, там находились. И после этого я не хочу иметь с ним ничего общего.

– Но никто же не знал… – я почувствовал, что говорю что-то не то, и замолк.

– Я не ищу виноватых, наблюдатель, – капитан залпом допил коньяк. – Я отдал приказ, мои подчиненные его выполнили. Скорее всего, они просто не обратили внимания на то, что эта луна тоже была обитаема. Или, возможно, вы с вашим преемником предоставили неполные данные по системе. Это все не важно. Случайные жертвы бывают, от них никуда не деться. Но реагировать на них можно по-разному.

Норвуд поставил бокал на стол и поднялся. Я встал вслед за ним.

– Идите, наблюдатель. И поговорите с этим… ученым. Потому что иначе мой линкор, скорее всего, останется здесь навсегда.

Неловко попрощавшись с капитаном, я в смешанных чувствах отправился к себе на корабль. Уселся в любимое кресло, задумался и даже не заметил, как Умник вывел нас в открытый космос.

– Кэп, куда летим дальше?

– Давай-ка вниз… Пришла пора серьезно поговорить с доктором.

К сожалению, когда я увидел Григорьева, стало ясно, что серьезно разговаривать он совершенно не в настроении.

Ученый прыгал по своему кораблю в компании помощниц и что-то радостно вопил, абсолютно не обращая при этом внимания на факт моего визита. Хорошо хоть Энни отреагировала совсем по-другому, с радостным визгом бросившись мне на шею и начав целоваться.

– Да что здесь у вас происходит? – я с трудом оторвал от себя полную восторгов девушку. Нет, мне нравилось ее целовать и обнимать, но сейчас здесь явно творилось что-то нездоровое.

– Мы, кажется, поняли принцип возникновения кремниевых связей! – сообщила слегка запыхавшаяся от радости Энни.

– Система, всем шампанского! – завопил доктор.

Я осторожно отступил к стене и присел в нашедшееся там кресло. Затем взял подлетевший ко мне бокал шипучего вина и задумчиво его выпил, рассматривая веселящихся ученых.

– Алан, вы будете первым, кто узнает о нашем открытии, – наконец-то обратил на меня свое внимание Григорьев. – И, ей-богу, вы этого заслуживаете!

– Рассказывайте уже, – предложил я.