Набат (ЛП)

— Просто мне никогда не встречались исторические личности. Да, мне довелось повидать мир, но перед вашими глазами прошли века!

Алигьери переводил в зеркале взгляд с одного посетителя на другого. Для человека, не любившего лесть, он заглатывал ее слишком жадно — так же жадно, как упивался собственным отражением.

Настала очередь Грейсона.

— Вы были… смертным? — спросил он. — Я никогда не встречался со смертным.

Алигьери выдержал паузу прежде чем ответить.

— Мало кто из вас встречался. После того как смертных зачистили, оставшиеся предпочли не высовываться.

Он осторожно взял щетку из руки Джери и возобновил процедуру самостоятельно. «Интересно, — подумалось Анастасии, — сколько раз за сотни лет эта щетка прошлась по его волосам?»

— Это неизвестно широкой публике, но да, я был рожден смертным, — продолжал Алигьери. — Впрочем, я едва это помню. Естественная смерть была побеждена до того момента, как я повзрослел настолько, чтобы осознать саму концепцию смерти.

Он помолчал, всматриваясь в зеркало, будто заглядывал сквозь него в иные места и времена.

— А знаете, я был с ними знаком. С серпами-основателями. Ну не то чтобы знаком… я их видел. Все их видели. Каждый мужчина, женщина, ребенок мечтали взглянуть на них хоть одним глазком, когда они ехали в Букингемский дворец, где король преклонил перед ними колени. Конечно, они его не выпололи, это случилось годы спустя. — Он рассмеялся. — Я нашел голубиное перо, выкрасил его в синий цвет и сказал одноклассникам, что оно упало с мантии серпа Клеопатры. Перо и близко не было похоже на павлинье, но мои одноклассники умом не блистали.

— Ваша честь, — встряла Анастасия. — По поводу прополки на «Новой надежде»…

— А, — пренебрежительно махнул он рукой, — давние дела. Конечно, в тот период я не упомянул об этом в дневнике. Все было строго засекречено. Но кое-что я записал после. Всё в этих томах. — Он снова показал на бумажную груду на столе.

— Какая жалость, что их упрячут в дальний зал в Александрии, — заметил/а Джери. — Туда ходят только туристы и ученые. Ни одна значительная персона не прочтет эти дневники.

В ответ Алигьери лишь взглянул на щетку, которую держал в руке.

— Смотри, сколько волос осталось между щетинками.

Он протянул щетку Джери, тот/та вытащил/а из нее клок и начал/а расчесывать пряди с другой стороны.

— Если не возражаете, я вот что вам скажу, серп Алигьери, — вмешалась Анастасия. — Разве не пора вам насладиться славой, которую вы заслужили?

— Серп Анастасия права, — подыграл ей Грейсон. Он был не в курсе подробностей, но понимал, чего добивается его единомышленница. — Все должны услышать, на какие жертвы вы пошли ради блага общества. Вы должны поделиться этой информацией с миром.

— Да, — подхватила Анастасия. — Мир вас забыл, но вы можете ему напомнить. Вам необходимо оставить долговременное наследие.

Серп Алигьери взял паузу на обдумывание. Его еще не удалось убедить окончательно, но все же скептицизма у него поубавилось.

— Что мне необходимо, — сказал он, — так это новая щетка.

«Меня зовут серп Данте Алигьери, прежние места проживания: Евроскандия, Франкоиберия, Транссибирь, Византия, в настоящее время и навсегда — регион Британия, хотя я не присоединяюсь к профессиональному альянсу ни здесь, ни где бы то ни было.

Я делаю эту передачу не по требованию серпа Анастасии, я здесь по собственной воле, чтобы расставить все точки над «i».

Много лет назад я принимал участие в операции по прополке значительного количества людей. Да, массовой прополке, но это была не обычная массовая прополка. Я сыграл ключевую роль в разрушении орбитальной колонии «Новая надежда».

Как серп я был вправе это сделать. Я горжусь своими поступками и нисколько не сожалею о случившемся.

Тем не менее, я не до конца выполнил свой долг серпа, и это лежит на мне тяжким грузом. Как вы знаете, наш священный долг — даровать иммунитет родственникам выполотых. Этого недвусмысленно требует третья заповедь. Однако, учитывая крайнюю деликатность операции, мы не исполнили этот долг и не даровали иммунитет.