Набат

— Русалки. Первые ландыши!

Яша послал им воздушный поцелуй.

— Раз! Раз-два! Тверже ногу! — скомандовал Веревкин и поправил ушанку, сдвинул набок.

Ребята, чеканя шаг, пришли мимо крыльца.

— Запевай, ребятки, — приказал вполголоса Веревкин.

Песня птицей взметнулась к небу:

«Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек…»

— Солдатики! Касатики! — неслось вслед.

Песня оборвалась, и бойцы оглянулись без команды: девушки дружно махали им.

— Молодцы!

Веревкин скинул варежку и потер уши.

— Да, божественные созданья, — мечтательно протянул Яша. — Товарищ сержант, разрешите сбегать к ним?

— Нельзя, — отрезал Веревкин, а сам еще раз оглянулся назад, но на крыльце уже никого не было.

— Ну, пожалуйста. Я мигом туда и обратно.

— Не канючь, Яша.

Было видно, что Веревкин сам не прочь постоять на крыльце.

Дальше шли молча, шаркая, как в знойный день на финише многокилометрового марша.

Асланбек рассеяно смотрел по сторонам. Возле магазина, куда он с Яшей приходил как-то покупать перо для единственной на всю роту ручки, Асланбек увидел мальчишку, утонувшего в рыжих валенках. Он поминутно забирался в хозяйственную сумку и что-то отправлял в рот. Засмотревшийся на него Асланбек споткнулся, но на ногах удержался, правда, с помощью Яши.

— Ты что, уснул?

Асланбек неожиданно оставил строй.

Все видели, как он подбежал к мальчишке и пытался что-то сунуть ему. Мальчишка отбежал и издали уставился на Асланбека. Сержант вернул его, пригрозил:

— Ну, обожди, всю ночь будешь на кухне картошку чистить. Ты что пристал к мальчонке?

Промолчал Асланбек, чем немало удивил Веревкина, и сержант подозрительно скосил на него глаза. Асланбек разжал руку: на ладони белел кусок сахара, который утром он, Веревкин, выдал на двоих с Яшей. Сконфуженный сержант кашлянул, видно, испугала мальчишку Асланбекова щедрость.

Железнодорожная ветка привела бойцов к широким железным воротам трикотажной фабрики. В холодной тесной будке сидел сторож, а за спиной у него в углу стояло охотничье ружье. Сторож высунул из тулупа нос, прошамкал: «Ступайте».

В отделе снабжения фабрики красноармейцам несказанно обрадовались.

— Вагончики мы уже разгрузили, — суетился снабженец. — Вы уж подсобите тюки сложить в штабеля. Народ нынче на гражданке плюгавый, себя, удивляюсь, как еще тащит.

Веревкин прервал снабженца:

— Вот что, работу нам дайте, а то время бежит золотое.

Суетившийся снабженец, щупленький старикашка, бегал, только пятки подшитых валенок мелькали.

Склад оказался рядом, так что из здания не пришлось выходить на мороз. В просторном полутемном помещении длинными рядами возвышались до самого потолка уложенные в штабеля тюки. Возле них возились подростки.

Облепив тюк, они оторвали его от цементного пола, но удержать не смогли, и упали вместе с ним. Снабженец подбежал к ним, посмотрел поверх сползавших на кончик птичьего носа очков.

— Ребятки, глядите, какие молодцы пришли на подмогу. Степка, укажи чудо-богатырям, что делать, они мигом управятся. А сами топайте по домам, отдыхайте… Они вторую смену работают, — понизил голос старик, как бы оправдывая в чем-то мальчишек.

Тот, что звался Степкой, махнул рукавицей:

— Вот они, тюки. Пусть уложат по шесть в ряд и только, — потом, потеряв интерес к делу, обратился к снабженцу. — А талончики где обещанные?

Старик моментально ощетинился, покраснел.

— Та-та-талоны… Уговор забыли? Тюки-то не уложили. Нет вам талонов, сопляки еще курить.

Мальчишки, нахохлившись, поглядывали на Степку, и тот важно проговорил:

— Ну, погоди, хрыч.

И тут прорвало ребят:

— Как работать, так — большие, а как талоны — сопляки.

— Попросишь еще нас.

— Айда!

Степка, видно, был у них заводилой, свистнул залихватски и пошел валко, с независимым видом, а за ним — ребята. Старик опомнился, размахивая руками, закричал:

— Обождите! Фу, сорванцы, пошутил я. Держите, по пачке на двоих.

Заполучив заветные талончики, мальчишки вспорхнули стайкой, а снабженец вернулся к красноармейцам и упавшим голосом проговорил:

— Все-таки выбили из меня талоны, собачата такие. Вот не думал! Беда мне с этой пацанвой, — и тут у него вырвалось: — А они при чем? Ну, да ладно…

Красноармейцы работали молча, без обычных шуток и перекура. На что Яша, и тот ни слова не проронил. Снабженец появлялся неожиданно, носился по складу, приговаривая: «Ну и послал мне бог нежданно-негаданно богатырей». И снова исчезал ненадолго. Тюки уложили, снабженец проводил красноармейцев за проходную, просил приходить еще, как-никак, а фабрика работает для фронта.

Возвращались в часть вразброд, говорить никому не хотелось. У клуба их остановил голос диктора: «Продвижение немецко-фашистких орд к Москве продолжается. Враг рвется к столице нашей Родины… У нас есть силы, возможности сорвать коварный план врага. Под Москвой должен начаться его разгром!» Последние слова Левитана прозвучали так, будто наступление Красной Армии уже началось, и противник покатился на Запад.