На западном направлении

На инструктаже, где кроме их непосредственного начальника полковника Лозового присутствовал еще и некий незнакомый генерал-майор, пилотам и штурманам ровным и где-то даже обыденным тоном рассказали довольно страшные вещи. Хотя бы потому, что вылет действительно был боевым, а цели находились не где-нибудь, а в Белоруссии, поскольку эпидемия «цветных революций», будь они неладны, как оказалось, хоть и с опозданием, но докатилась и сюда.

– Что, выходит, и белорусы доигрались? – удивленно шепнул Хохол на ухо командиру во время инструктажа.

– Выходит, что доигрались, – ответил Мущинин, которому тоже стало не по себе от осознания этого факта.

Думать о том, что считавшаяся вплоть до прошлой осени островком спокойствия и ностальгической, практически советской стабильности соседняя державка вляпалась в то же дерьмо, что и остальная Европа, никому из летчиков не очень-то хотелось. Но при этом все они помнили о том, что происходило на Ближнем Востоке, и о том, кто выступал на другой стороне. А Вашингтон он, как та тупая бульдожка, которая любого волка придушит, ведь все же «Белого клыка» в детстве читали.

Так что приказ о нанесении бомбового удара по мехколонне противника особого удивления не вызвал. Удивление вызывало скорее местонахождение этой колонны – участок шоссе севернее Гродно, у населенного пункта Грандичи.

– И как получилось, что белорусы столь легко допустили на свою территорию противника? – спросил Хохлов напарника, поднявшись по выдвижной лесенке и занимая место в кресле. – Хрен с ним, пусть это даже так называемая «оппозиция»? Почему ничего не предприняли и не предотвратили?

– Много умничали, – ответил уже занявший свое место Мущинин. – Но, как видно, не все понимали. А те, кто думал, что они умные европейцы и поэтому распад Союза дался им слишком легко и бескровно в отличие от московских азиатов, лишь отсрочили для себя на десятилетия то, через что наша Россия проходила еще в девяностые. Конечно, этот самообман – сугубо их личное дело, но кто сейчас-то будет разбирать? Раз надо помогать – будем впрягаться.

Штурман ничего не сказал. «Сушки» вырулили, взлетели и, собравшись в группу, легли на курс.

В принципе, прикрытие «Су-34» не требовалось, тем более что каждый бомбардировщик на всякий случай нес пару ракет Р-73 класса «воздух-воздух». Но, тем не менее, сегодня их сопровождала пара взлетевших из того же Острова «Су-30», которые, судя по отметкам на РЛС заднего обзора, держались позади и выше ударной шестерки.

Все было всерьез, как и положено на войне. Противодействия со стороны истребителей или ЗРК противника над территорией союзного государства не ожидалось (разве что кто-нибудь мог сдуру пальнуть по «неопознанным самолетам», но сегодня такой вариант исключался), но тем не менее бортовые комплексы РЭБ всех бомбардировщиков работали на полную мощность. Прямо как в Сирии.

Однако пока все было тихо. «Сушки» прошли Опочку и Себеж, а потом пересекли белорусскую границу и повернули на юго-запад, к Поставам и Сморгони. Между Лидой и Щучиным пилоты взяли севернее и несколько снизились.

На удалении в 75 километров от места предстоящего удара штурман привычно доложил Мущинину о том, что начали фиксировать цели, идентифицируемые БРЛС Ш-141 как «танки и БМП». Кроме того, на бомбардировщик постоянно передавалась дополняющая бортовые средства наведения картинка со спутника, которая, впрочем, иногда «подвисала».

Наступал самый важный момент, тот самый, ради которого ударная шестерка уже без малого час сжигала казенное горючее.

– Я Второй, Шестой и Восьмой – подходим! – передал Мущинин ведущим второй и третьей пар и добавил: – Цель видите?

– Вас поняли, цель видим! – почти синхронно ответили майоры Тургинов и Канютин, командиры «Су-34» с бортовыми номерами 25 и 28, они же Шестой и Восьмой.

– Первый! – вызвал подполковник свой КП. – Подходим, как поняли.

– Второй, вас понял, – ответил Первый голосом неизвестного Мущинину дежурного офицера (хотя подполковник точно знал, что полковник Лозовой тоже находился где-то там, на КП) и добавил: – Второй, уточните обстановку!

– Штурман, как там? – спросил Мущинин, обернувшись к Хохлову. Тот как раз смотрел на приборную панель, и его полускрытая кислородной маской и шлемом физиономия имела вид крайне сосредоточенный. Как всегда, в бою.

– Командир, картинка четкая. Наблюдаю скопление танков и БМП на шоссе у развилки, километрах в четырех от въезда в Грандичи.

– Они что, стоят?

– Голова колонны из примерно пятнадцати машин стоит, сохраняя походный порядок. С севера по шоссе к ним подтягивается еще техника.

– Первый, я Второй, – передал подполковник на КП. – Авангард противника встал!

– Все правильно, Первый! По нашим данным, они затормозились, поскольку не получают информации от своих из Гродно – у них нет связи. Похоже, пытаются восстановить. Действуйте по плану.

– Первый, вас понял! – передал Мущинин КП и, переключившись на ведущих второй и третьей пары, добавил: – Шестой и Восьмой, заходим!

– Приняли! – ответили Тургинов и Канютин.

Мущинин начал снижение, а через минуту Хохлов доложил: