На взводе. Битва за Uber

«Я люблю Uber больше всего на свете, – написал мне Каланик в своем заключительном заявлении, отправленном по электронной почте. – В этот трудный для меня лично момент я принимаю требование инвесторов покинуть пост, чтобы Uber мог двигаться дальше, а не отвлекаться на очередной конфликт».

Статья появилась в Сети сразу в полвторого ночи по восточному времени, когда «Нью-Йорк таймс» пуш-уведомлением одновременно разослала ее сотням тысяч подписчиков. На экранах смартфонов выскочил заголовок: «Трэвис Каланик ушел с поста главного директора Uber после того, как инвесторы возмутились юридическими и трудовыми скандалами в компании».

Каланик был ошарашен. Ему обещали «мягкую посадку» и статью о том, что он ушел на своих собственных условиях. Вместо этого его унизили. Кто-то предал его.

Члены синдиката в Вудсайде пребывали в шоке. Кто-то слил всю информацию в «Таймс». В конце концов, они хотели только отставки Каланика и не собирались над ним глумиться. Но в горячке последних сорока восьми часов что-то пошло не так. Заговорщики испытывали неловкость. Но чувство вины перевешивало нечто большее – долгожданное облегчение. Трэвис Каланик больше не являлся главным директором Uber.

Теперь компания могла начинать перестройку.

Менее чем через двадцать четыре часа статья вышла на первой странице «Таймс». В ней излагались мучительные подробности всего, что случилось с Трэвисом в Чикаго. Увидеть в ней хронометраж событий, а потом, в бизнес-рубрике, огромный коллаж со своим лицом, разбившимся, будто стеклянное, на кусочки – это для Каланика было слишком²⁷⁶. Он пришел в бешенство; инвесторы подставили его, чего он всегда и опасался.

Они выставили его дураком перед целым светом.

Глава тридцатая. Упал, но не вылетел

На следующее утро после того, как синдикат сместил его с поста генерального директора, а источник продал его «Нью-Йорк таймс», Трэвис Каланик улетел домой, в Калифорнию. Он не знал, что делать дальше. Трэвис потерял все, что любил больше всего на свете, – мать и свою компанию. Пресса продолжала травить его. Абсолютное большинство сотрудников радовалось уходу Каланика.

Что делает глава, когда его увольняют из собственной компании? Каланик, человек огромной энергии и напористости, внезапно обнаружил, что их некуда направить. Битва закончилась, он проиграл. Что дальше?

Каланик решил поехать в райское местечко. Диана фон Фюрстенберг, дизайнер роскошных нарядов, предложила ему восстановить силы на далеком острове. У ее мужа, Барри Диллера, медиамагната с Манхэттена и председателя InterActiveCorp, имелось место на борту яхты, бороздящей южные воды Тихого океана. Диллер и фон Фюрстенберг славились мощными вечеринками, которые они устраивали на Таити. Такого рода приглашения Трэвис просто обожал, хотя сейчас ему было не до тусовок. Он был все еще в шоке и решил спросить совета у близких людей. Хотя в последний момент в Чикаго Арианна Хаффингтон и изменила своим пристрастиям, Трэвис ей по-прежнему доверял, а она поддержала предложение звездной пары.

В конце июня Каланик улетел в Папеэте, столицу Французской Полинезии, и провел неделю у побережья на яхте Диллера «Эос», набираясь сил. Эта яхта, вторая в мире по размерам в своем классе, носила имя греческой богини, каждое утро отворявшей небесные врата солнцу. Знаменитости и друзья звездной пары прибывали на борт и убывали, рядом швартовались другие яхты. На борту яхты Диллера было шестнадцать спальных мест и двадцать человек команды, включая прислугу. Гости появлялись и исчезали, только бывший главный директор неделями торчал на борту. Его утешала лишь чуткая фон Фюрстенберг, изо всех сил старавшаяся развеселить его.

Если бы детали его отставки не стали достоянием гласности, возможно, Трэвис Каланик провел бы на Таити больше времени. После восьми лет работы без выходных и по восемнадцать часов в сутки ему требовался не просто скоротечный отдых на острове. За более длительный срок он мог бы даже примириться с тем, что произошло, и извлечь уроки из катастрофы, которой закончилась его карьера в компании. В тот момент у Трэвиса был шанс для роста.

Но, увидев на первых страницах крупнейших мировых изданий поминутный хронометраж своей отставки, он отказался от мысли о капитуляции. На Таити, ближе к концу июня, Каланик начал готовиться к войне.

Билл Герли думал, что после разборки в Чикаго с головной болью покончено.

В первые несколько недель после того дня, одного из напряженнейших в жизни Герли, ему казалось, что все успокоилось. Первый шквал публикаций миновал, медиа переключились на другие события. Совет директоров готовился к собеседованию с кандидатами на пост следующего главного исполнительного директора Uber.