На всю жизнь

Содержание текста ей определенно нравилось. Стремительный, захватывающий сюжет, резкий, решительный стиль, живые, рельефные описания — все говорило в пользу автора романа. Зря, между прочим, некоторые снобы считают детективные романы «макулатурой». Действие разворачивалось в Техасе. Убийство, суд над любовником убитой женщины, смертный приговор, приведенный в исполнение, — и вдруг найдена веская, неоспоримая улика, доказывающая непричастность казненного к убийству. Паника, шок, и все начинается снова.

Кэти отложила в сторону прочитанную страницу и тут услышала стук в дверь своей комнаты.

— Кто там? — крикнула она, приподнявшись в ванне.

— Джордан. Можно войти?

— Нет, я принимаю ванну.

Но уже хлопнула дверь, в спальне послышались шаги — и вот уже Джордан на пороге ванной комнаты. Кэти вздохнула и спряталась под белыми клубами пены.

— Но, Джордан, — запротестовала она, — я ведь моюсь.

— Это я уже понял, — ответил он. — Но говорить-то ты, надеюсь, можешь?

— Ты не должен здесь находиться.

— Почему же? А может быть, я забыл что-нибудь в этой комнате.

— В доме полно гостей. Вдруг кто-нибудь застанет тебя здесь?

— Тогда я спрячусь в ванной. И там никто не найдет меня. Разве что придет твой молодой симпатичный увалень.

— Джереми спит.

— Надо же! В такое время?

— А тебе бы не мешало быть рядом с Тарой.

— Но сейчас я рядом с тобой и хочу с тобой поговорить.

— Поговорить мы, конечно, можем. Но не надо играть чувствами других людей. Тара и без того пережила сегодня серьезное потрясение. А ты снова хочешь заставить ее мучиться.

— Не слишком ли ты хлопочешь о ее самочувствии? Уж не скрывается ли за этим твое беспокойство о мнении Джереми?

— Не болтай глупости.

— Тара прекрасно себя чувствует и совсем не нуждается в твоей заботе. А я хотел лишь спросить, не составишь ли ты мне компанию на этот вечер. В семь зайдет Мики, и мы отправимся ужинать в местную закусочную. Кстати, там есть отдельные кабинеты, где можно поговорить.

— Хорошо, — согласилась Кэти, — но как мы это объясним Таре?

— Она прекрасно знала, что всю эту неделю я буду очень занят. И теперь ей не на что жаловаться.

— И все же это как-то некрасиво.

— Брось. В конце концов безопасность наших дочерей касается только нас двоих.

— Но Тара тоже может помочь нам.

— Да с какой стати, не пойму, ты ее так защищаешь? Будто она тебе близкая подруга или родная дочь.

— Я всегда защищаю маленьких.

Джордан улыбнулся. И Кэти вдруг почувствовала благодарность судьбе за то, что родилась женщиной, вновь ощутила праздничную полноту жизни. Вся ванная комната наполнилась мягким, живительным теплом, а в углах ее словно засветились разноцветными огоньками маленькие карнавальные фонарики. Или это заиграли всеми цветами радуги легенькие, наполненные светом пузырьки пены? Кэти осознала, что все эти годы в ее жизни было так мало живой, страстной любви, так мало секса. Что все это время ей так не хватало настоящей нежности.

Кэти почувствовала, как поднимается в душе, окатывая теплыми волнами ее затуманившееся сознание, глубокое, как морское безмолвие, и жаркое, как летний день, томительное, страстное желание. И она с благодарностью подумала о густой белоснежной пене, что надежно скрывает от посторонних глаз ее неуместное любовное смущение и помогает ей удерживаться от новых нелепых безрассудств.

— Чем это ты занимаешься? — спросил Джордан, взяв в руки лежавшую на низенькой скамеечке рукопись.

— Читаю, — пробормотала смущенная Кэти.

Нужно было встать и убрать рукопись подальше от воды. Но она боялась, что затвердевшие, набухшие соски выдадут Джордану скрываемое ею желание.

— Читаешь? Здесь?

— А что в этом странного? Не думаешь ли ты, что я и читать уже не в состоянии?

— Нет, не думаю. Ты ведь у нас вообще молодец. Умудряешься работать в любом месте, в любых условиях.

— Убери, пожалуйста, листы подальше от ванны.

Джордан внимательно прочитал несколько страниц и, переложив рукопись на столик, пристально посмотрел на Кэти:

— Зачем тебе все это?

— Хочу знать, чего стоит этот роман.

— Зачем?

— Чтобы решить, будем мы его покупать или нет.

— Но ты не у себя на работе. Здесь можно и отдохнуть.

— Мы редко редактируем в офисе. Чаще всего занимаемся этим дома или вообще где придется.

— Удивляюсь тебе. В доме все вверх дном, происходят загадочные события, приезжают старые друзья, вот-вот прояснится хоть что-то об этой таинственной смерти: вдруг это действительно убийство! А ты — читаешь?

— Привычка. Знаешь, у каждого редактора есть маленькая подставка для книг с небольшим, но очень удобным фонариком. И он читает редактируемые романы и в метро, и в машине, и посреди улицы. А иногда, когда садятся батарейки его маленького фонарика, он пристраивается под большим уличным фонарем и торопливо делает свои пометки. Такая уж работа. Ничего с этим не поделаешь. А этот роман, кстати, довольно интересный.

— Интереснее, чем реальная жизнь?

— Как и в реальной жизни, в нем много и спорного, и неопределенного.