На всякого блатного найдется пуля

Притормозив в глухом переулке, Степан достал из сумки аптечку и вкатил себе обезболивающее и стимуляторы. В голове прояснилось. Боль утихла. Он взглянул на себя в зеркало и тяжело вздохнул. Половина лица представляла собой громадный кровоподтек. С такой рожей его будет видно за версту. На улице вообще не покажешься. Придется отлеживаться неделю, не меньше, а время между тем работает против него. Затем внимание Степана переключилось на простреленную руку. Рана была пустяковой. Пуля прошла навылет, кость не задета. Он легко остановил кровотечение, забинтовал руку и переоделся в обычную одежду. Отложил в сторону бронежилет, нашпигованный свинцом. Потом он заметил рану на ноге. Правая штанина пропиталась кровью. Пуля прошла по касательной и рассекла внешнюю сторону бедра поперек ноги. Пришлось истратить последний бинт. Сверху он налепил пластырь, чтобы кровь не проступала сквозь повязку. Повернул зеркало заднего вида и еще раз посмотрел на лицо. Пуля из травматического пистолета губернатора прошла вскользь по черепу, кости были не раздроблены. Если наложить толстый слой грима, то издалека он сойдет за нормального.

Вдали завыли сирены, и Степан понял, что надо торопиться. Угнанную машину он бросил в проулке между гаражами. Потом, прикрывая лицо, пробежал до дома и юркнул в подъезд. Поднимаясь по лестнице, нащупал в кармане ключи и мысленно попросил бога, чтобы хозяйки не было дома. Несмотря на свою слепоту, она обязательно заметит его разноцветную физиономию, и тогда вопросов не оберешься. На него вновь волнами начала накатывать дурнота. Лестница слегка покачивалась перед глазами, ступеньки прыгали, точно в лихорадке. Определенно сотрясение, отметил он спокойно. Хотелось быстрее упасть на кровать и отрубиться, наплевав на все. Прислушавшись у двери в квартиру, Степан не услышал ничего подозрительного – полная тишина. Вставил ключ в замочную скважину, повернул три раза и открыл верхний замок. Нижний, закрывавшийся на два оборота, он перед уходом закрыл на один оборот. Хозяйка, если уходила, не запирала его вовсе, потому что механизм слегка заедал. На этот раз нижний замок был заперт на два оборота, но Степан осознал это, лишь когда переступил порог. «Засада», – промелькнула в голове мысль. Он рванулся в сторону, и тут же на его голову обрушился удар. Быстрая реакция спасла его от сильных повреждений. Обрубок наполненной свинцом трубы скользнул у него по затылку и врезался в трапециевидную мышцу. Упав лицом вниз, Степан перевернулся на бок, готовясь выхватить пистолет, однако сообразил, что не успеет этого сделать. С трех сторон щелкнули затворы. Одно движение – и его бы изрешетили. Оставалось только одно – притвориться, что удар достиг цели. Закрыв глаза, он затих.

– Вроде готов, – хрипло произнес бивший.

– Ты смотри, в натуре, чтобы он не окочурился, иначе ответ перед Гурамом будешь держать, – обеспокоенно произнес другой голос.

– Я умею отоварить как надо, так что не гони, Крюк, – отозвался первый с вызовом. – Гурам сам втирал, что фраер отмороженный…

– Обыщите его, – приказал Крюков, которого бритый амбал с трубой назвал Крюком.

В комнате были еще двое. Худой, осунувшийся парень в спортивной одежде, с пистолетом в руке, и смуглый лысый крепыш, земляк Гурама. Степан увидел всех мельком, когда его переворачивали на спину.

Амбал осторожно снял с плеча Степана сумку, расстегнул, запустил туда руку, выудил взрывное устройство и, скалясь, кинул его Крюку:

– Глянь, какие цацки!

– Осторожнее, сволочь, – испуганно вскрикнул Крюков, поймав смертоносный подарок. – Да от нас тут только тапочки останутся, если все рванет!

В это время крепыш вытащил у Степана из-за пояса пистолет, который закрывала выпущенная наружу рубашка.

– Тут еще полна сумка такого добра, – довольно улыбнулся седой амбал.

– Сейчас узнаю у Гурама, что с ним делать, – пробормотал Крюков, набирая одной рукой номер телефона и разглядывая одновременно взрывное устройство: – С таймером… Знатная штука.

* * *

– Картина маслом «Опять двойка»? – зло спросил Решетников подошедшего Гудкова.

Опер виновато опустил глаза, а начальник УВД продолжал:

– Асколов развел вас, как лохов! Я только что с совещания. Начальство меня так насовещало, что мне тоже очень хочется кого-то насовещать, и ты, вижу, лучшая кандидатура.

– Мы его возьмем, – сквозь зубы процедил Гудков, не поднимая глаз.

– Когда, мать твою? – побагровев, закричал Решетников. – Майор, у тебя есть два часа! Потом все! Ты понял?!

– Понял, – буркнул Гудков.

– Через два часа передашь мне все материалы по делу. Люди из Москвы желают лично со всем ознакомиться.

– Это нереально – все подготовить, – робко возразил старший уполномоченный.

– А мне насрать, – рявкнул Решетников, а затем, понизив голос, добавил: – Сейчас звонишь Гураму и договариваешься о встрече. Он сказал, что Асколов у него. Хочет за это получить бабки. Надеюсь, объяснять тебе ничего не надо?

– Да, все понял, – кивнул Гудков.