На всякого блатного найдется пуля

– Вы как? – спросил Иван Пименов, заместитель Вереска. Он сидел во второй машине и сам выглядел так, что краше в гроб кладут. Все лицо перемазано кровью, нос разбит, ссадина через все лицо, костюм изорван и перепачкан кровью.

– Отдыхаем, – буркнул Вереск, оглядываясь и отыскивая глазами тело нападавшего.

Дым понемногу редел, и сквозь него стал проглядывать тротуар, затем газон у ограды, но тела нигде не было. Расстегнув рубашку, он ослабил бронежилет, хрипло вздохнул и подумал, что пара ребер точно сломана. Шофер, лежавший рядом, снова потерял сознание. Ему здорово досталось, но фатальных повреждений Вереск не заметил. Перевернувшись, он подполз к губернатору, проверил пульс: «Жив». Потом расстегнул рубашку и посмотрел на бронежилет. Деформированные пули застряли в нем. Ни одна не достигла цели.

– Ох, твою мать, – выдохнул Юхно и испуганно распахнул глаза. Он быстро успокоился, увидев рядом начальника службы безопасности. Его голос обрел силу: – Георгий, а где этот? Вы его взяли?

– Нет, ушел, паскуда! На нем был бронежилет, – покачал головой начальник службы безопасности, – иначе бы мы его достали. Мы его найдем, обещаю. Узнаем, кто это был.

– Да знаю я, кто это, только, мать его, не понимаю, куда менты смотрят, – процедил сквозь зубы Юхно и попытался подняться.

* * *

Чалый за километр чувствовал ментов. С растущим в душе беспокойством он осторожно выглянул в окно и увидел, как парней у подъезда успокоили спецназовцы. Если бы он не выглянул тогда, их бы взяли на месте.

– Менты, валим! – бросил он Седому.

Рядом Тюфяк пытался изнасиловать богатую девку, но у него не очень получалось. Седой отпихнул его, стащил девчонку с кровати и потянул к выходу. Чалый тем временем вытянул из тайника самопал и запихал за пазуху пакет с брюликами.

– Ты че, в натуре, делаешь, пахан! – возмутился Тюфяк, торопливо застегивая ширинку.

Седой ответить не успел. Появились спецназовцы. Седой сделал единственное, что было возможно, – пихнул похищенную в кладовку и сам втиснулся следом. Выстрелив наугад, Чалый тоже нырнул в кладовку. Атака спецназа остановилась. Бойцы затаились в коридоре, а в следующую секунду, снося остатки окон, комнату штурмовала вторая группа.

– Эй, в натуре!.. – возопил Тюфяк, пытаясь сообразить, что происходит, и, получив пулю в лоб, рухнул лицом вниз на кучу тряпья.

– Синий нас сдал, – в панике прохрипел Чалый.

Седой не ответил. Он прижимал к себе девушку и прислушивался к звукам снаружи. Заложница напоминала куклу.

– Че, думаешь, они там и внизу шарятся? – шепотом спросил он у Чалого.

– А хрен его знает, – честно ответил тот, перезаряжая самопал. У него осталось еще пять патронов в запасе.

– Давай вниз, – приказал Седой, прижимаясь с девушкой к стене.

Чалый быстро все сообразил и поднял лист фанеры, прикрывавший пролом в полу. Дыра вела в крохотную комнатку, заваленную мусором и всяким хламом. Чалый полез первым. Седой спустил девушку, а затем спустился сам, прикрыв пролом фанерным листом, как было. В это время менты снаружи драли глотку, предлагая им сдаться.

К этому времени спецназовцев внизу уже не было. Все были наверху. Седой аккуратно выглянул в окошко и увидел двух амбалов в камуфляже, в масках и с автоматами, охранявших подходы к дому. «Здесь не пройдешь», – решил он и на цыпочках прокрался к двери на другой стороне, поманив за собой Чалого. Девушка послушно семенила рядом. Седой решил, что убьет ее, если их припрут к стенке и не будет выхода. Пусть и его потом мочат. Плевать. Он всю жизнь провел по тюрьмам, растерял все здоровье и чувствовал, что новый срок станет для него последним. Лучше сдохнуть на воле, чем на нарах.

К удивлению Седого, с торца здания не было никого. Нужно было преодолеть лишь десять метров до кустов, а там ищи ветра в поле.

– Братан, по ходу, маза прет, – шепнул он Чалому. – Я с ней первый двину, а ты нас прикрывай.

– Давай, погнали, – кивнул Чалый.

Они выскочили и бросились к кустам. Тут же хлопнул негромкий выстрел, и Чалый рухнул на землю. Его бедро было страшно разворочено пулей. Из раны хлестала кровь. Хрипло вопя, Чалый выстрелил в сторону, откуда послышался выстрел. Вторая пуля точно вошла ему в глаз. Следом появились спецназовцы. С десяток стволов смотрели в лицо Седому. Он прижал к горлу заложницы лезвие заточки и заорал в отчаянии:

– Не подходите, падлы! Я ей глотку перережу!

– Отпусти девушку и сдавайся! – проревел в ответ командир группы, будто и не слышал его слов.

– Я сказал – назад, – взвизгнул Седой. Лезвие так вдавилось в кожу заложницы, что показалась кровь.

– Эй, не дури, – крикнул ему командир группы, опуская оружие, – мы не будем стрелять. Уходи. – Он говорил это, рассчитывая на то, что Седой начнет отходить, уберет от горла девушки нож, чуть отстранится от нее, и его в этот момент снимут снайперы. Оба доложили, что он у них на мушке, но мешает девушка. – Ждите, – шепнул он им в микрофон.

– Я ухожу! Не двигаться, – истерично прокричал Седой.

– Да черта с два, – рявкнул ему Гудков, вышедший сбоку.