На восьми фронтах

— Понимаешь, — говорит он мне, — новые награды, новое звание — это приятно, скрывать не буду. Но вот приобретенное в боях мастерство, психологический настрой — это главное и самое ценное… Думаю, что теперь уже фашист не оправится, надломлен он непоправимо… А у нас, гляди, сколько сил накоплено! Хотя бы мой дивизион взять, к примеру. В июле мы потеряли в боях больше половины своих орудий. И что же? Несколько дней назад к нам доставлены новые, еще лучше прежних. Дали тягачи, пополнили людьми. Считаю, что сейчас дивизион намного сильнее, чем был тогда, в начале июля… Так что повоюем, товарищ корреспондент!

Я спрашиваю Федора, каковы новости из дома. Он оживляется еще больше, достает из планшета письмо и протягивает мне.

— Почитайте, что моя Нюра пишет…

Анну Петрякову, оказывается, избрали председателем колхоза. И хотя она в прошлом горожанка, из рабочей семьи, и до замужества работала электромонтером на заводе, но вот чем-то пришлась все-таки по душе односельчанам Федора. Пишет, что дела идут пока неплохо…

— Вот она какая у меня! — не без гордости говорит Петряков, когда я возвращаю ему письмо. — Многое, конечно, не пишет, жаловаться да хныкать не в ее привычке. Но я-то хорошо понимаю, как ей сейчас трудно. Ведь кроме колхоза у нее на руках пятеро ребятишек…

Поздно ночью Петряков провожает меня до машины.

* * *

Утром 25 августа 1943 года меня вызвал к себе начальник политуправления Центрального фронта генерал С. Ф. Галаджев. В его приемной кроме адъютанта стел уже и корреспондент Совинформбюро Георгий Пономарев. Поздоровавшись, присаживаюсь рядом с ним.

Пономарев пробует узнать у адъютанта причину нашего приглашения к генералу. Но тот почему-то предпочитает говорить о погоде, затем вспоминает нашего краснозвездовца Константина Бельхина, несколько дней тому назад погибшего во время бомбежки у города Дмитриева-Льговского…

Так проходит минут тридцать-сорок. И лишь затем адъютант направляется к генералу, чтобы доложить о нас. Знакомая манера! Этот майор почему-то не верит в нашу, корреспондентов, обязательность, поэтому всегда старается вызвать нас на час-полтора раньше назначенного генералом времени. Как и сейчас.

Выходит адъютант, приглашает нас в кабинет начальника политуправления фронта. Иде.м.

Сергей Федорович, как всегда, свеж, так же безукоризнен и пробор в его черных волосах. Восточные глаза необыкновенно живы и проницательны.

— Могилу Бельхина сфотографировали? — сразу же спрашивает меня генерал. Фото семье послали? И после удовлетворивших его ответов говорит:

— Поезжайте к товарищу Батову… Было б хорошо, если бы вы были на его командном пункте сегодня же вечером.

Это значит, что 65-й армии, которой командует генерал Павел Иванович Батов, предстоит интересное дело. Это значит еще и то, что после Галаджева не надо заходить ни в оперативный, ни в разведывательный отделы штаба фронта. Все равно больше того, что сказал начальник политуправления, нам никто уже не скажет.

Когда мы уже собрались уходить, Сергей Федорович вдруг попридержал меня рукой и сказал:

— А к вам у меня будет еще и личная просьба… Он вернулся к столу и достал из ящика шелковый сиреневый кисет.

— Здесь трубка и коробка табака «Золотое руно». Надо передать кисет старшине Карпухину. Запишите: старшина Карпухин Иван Иванович. Генерал Батов поможет вам его разыскать. Ну а не найдете — оставьте командующему…

Адъютант начальника политуправления фронта после нашей аудиенции у генерала стал более разговорчив и ответил на все мои вопросы. Оказалось, что старшина Карпухин — разведчик одной из частей 65-й армии. Батов и Галаджев познакомились с ним в госпитале, когда командующий вручал ему орден Красного Знамени, а начальник политуправлений — подарок от работниц города Иванова. Тогда-то Галаджев и спросил старшину, нет ли у того каких-либо просьб и пожеланий, так сказать, личного свойства.

— Желание одно, товарищ генерал, — поскорее бы победить фашистов, — ответил старшина. — А что касается просьб, то… есть и просьба, да только вы ее вряд ли выполните…

— Какая же? — поинтересовался Галаджев.

— Иной раз сил нет, как хочется потянуть из трубки «Золотого руна». Табак есть такого сорта, товарищ генерал, московская фабрика «Ява» его выпускает. Курил такой до войны. А сейчас как вспомнишь, голова кругом идет. Кажется, после одной бы затяжки все раны зажили…

Галаджев улыбнулся. И сказал, обращаясь к Батову:

— Да, поручение трудное. Ну как, товарищ командующий, примем его на свои плечи? Примем? Ну вот и договорились — за нами, значит, товарищ старшина, трубка и табак «Золотое руно». Поправляйтесь.

И ведь сдержал слово!

Генерала П. И. Батова разыскали только вечером 27 августа. Оказалось, что после освобождения Севска командный пункт 65-й армии перебазировался на новое место.

Павел Иванович Батов не очень-то доволен действиями частей и соединений своей армии. Говорит нам:

— Даже от вас, корреспондентов, не скрою — медленно продвигаемся. Чертовски медленно!..