На узкой тропе(Повесть)

— Не надо горячиться, ребята, — успокаивал Душанба не столько ребят, сколько себя. — Давайте подумаем, как лучше сделать. Найдем выход. Обязательно найдем…

ГОСТЬ ДЕДУШКИ ТУРГУНБАЯ

Он появился на базаре неожиданно и шумно, вместе с облаками пыли, рвавшимися из-под колес мотоцикла, черный от жаркого степного солнца. Подкатил к навесу, заглушил мотор и пошел навстречу старику.

— О-о, Алимджан, сынок, ты очень кстати, — обрадованно заговорил Тургунбай-ака. — Здравствуй, сынок! Здравствуй! Как здоровье твое? Как самочувствие? Помогает ли аллах тебе в нелегком деле?

— Здравствуйте, Тургунбай-ата, очень рад видеть вас здоровым и как всегда жизнерадостным, — весело отвечал гость, сжимая в своих пропахших бензином ладонях руки Тургунбая. — У меня все хорошо. Только вот не замечал, чтобы мне помогал аллах.

— Это верно, — заулыбался старик, расправляя усы. — Добрые люди тебе помогают. Это уж я хорошо знаю. Да и мне он что-то не помогает, — добродушно посмеивался Тургунбай.

— Тепло у вас, — сказал Алимджан и, сняв куртку, отряхнул с нее пыль. — Тепло!

Алимджан — рослый, с широкой костью и скуластым спокойным лицом степного жителя; на лбу черный чуб, как у подростка, первый раз отпустившего волосы. Взгляд открытый, чуть-чуть мечтательный.

Тургунбай-ата хорошо знал отца Алимджана, погибшего на войне. Они были соседями. С пеленок знал и самого Алимджана. А теперь возле него стоял не чумазый мальчишка, а возмужавший и сильный человек.

— Уважаемый — под навес! — между тем весело хлопотал Тургунбай-ата. — Отдохни от жары и дороги. А я сейчас выберу такую дыню, це-це-це! Никакой падишах такой дыни не кушал. Уж я-то знаю, где ее найти.

Алимджан наслаждался сочными ломтями дыни, длинными, как полинезийские пироги. Над ними кружились осы, слетавшиеся на сладкий запах.

Потом они пили горьковатый, утоляющий жажду чай и беседовали. Алимджан собрался было немного вздремнуть, чтобы переждать жару, но Тургунбай-ата сам завел разговор на такую тему, что отдых пришлось отложить.

— Скажи мне, сынок, правда, что в наших местах все еще бродят дервиши, которых в народе прозвали шайтанами?

— А разве они обещали бросить бродяжничество? — вопросом на вопрос ответил Алимджан.

— Давно я о них не слыхал, — продолжал дедушка Тургунбай, медленно отхлебывая из пиалы чай. — И вот совсем недавно они вроде бы опять появились. А вчера я встретил старика на дороге. Оч-чень не понравился мне этот старик. На Ариф-ишана сильно похож. Ты, конечно, не знаешь, что это за человек был. Но я-то его хорошо знал!

— Да и я немного слышал, — усмехнулся Алимджан. — Его осудили как басмача и контрреволюционера еще в двадцать пятом году. Правда, меня тогда и на свете не было…

— Как?! Ты уже успел узнать? А я хотел удивить тебя! Значит, опоздал. И все-таки, сынок, не мог я ошибиться. Нет! Хорошо знал его. Он тоже поглядел на меня, но сделал вид, что не заметил. На земле лежал, недалеко от дороги. А рядом ишак его пасся.

— Да-а, — неопределенно произнес Алимджан и, вскинув на Тургунбая-ата большие веселые глаза, спросил: — Вы не сказали мне о другом: как ребятам удалось найти волосатого человека?

— Ах, да! — воскликнул Тургунбай-ата. — Самое главное-то забыл! А все это Ариф попутал, не видать бы мне его никогда! Правильно ты говоришь — мальчишки нашли его в тугаях и привели ко мне. Ну, что о нем можно сказать? Больной, жилец из него плохой.

— Жилец из него будет, — твердо сказал Алимджан. — Раз уж он попал к ребятам — толк будет.

— Хорошо! А что ты скажешь мне про Ариф-ишана?

— Чего вам сказать? Это — Мадарип-ишан.

Лицо Тургунбая-ата вытянулось от удивления, глаза недоверчиво впились в гостя.

— Как ты сказал, сынок? Мадарип-ишан?

— Да, именно так я сказал: Мадарип-ишан. Конечно, Ариф-ишан не воскрес из мертвых, потому что на том свете он не был никогда. Просто он стал жить в ином, так сказать, образе.

— А чем занимается?

— Что они сейчас делают? — переспросил Алимджан. — Ходят да людей обманывают. Находятся еще такие простаки, которые всему верят. Всякий вздор несут, нас с вами ругают. Грозят небом и адом. Собираются где-то в тугаях и пляшут, как загробные тени.

— Для меня это новость, сынок.

— Вот видите, Тургунбай-ата!.. Это же мертвецы, хотя они и живут еще. Кто за ними пойдет теперь? — Алимджан отрезал ломоть дыни и впился в нее обветренными губами. — Замечательная дыня, не оторвешься!..

Алимджан отбросил подальше обглоданную дынную корку и, сполоснув руки, стал собираться в дорогу.

— Большое спасибо за угощение, — улыбнулся Алимджан. — И еще. Если вдруг здесь кто-нибудь новый появится, я надеюсь на вас…

Старик важно кивнул головой. Он знал, что Алимджан работает теперь «в органах».

Натянув на лоб большие, круглые очки, гость толчком ноги запустил мотор мотоцикла.