На углу Пскопской и Йеллопуху (СИ)

Макар ел. Он никак не мог понять, часы или дни прошли с того момента, как он попал на Заставу, но молодое тело требовало пищи. Гугл оказался превосходным поваром. На столе перед Макаром стояли кулебяка с семью слоями начинки и запеченный до хрустящей корочки кролик. Студент поверил гному на слово, хотя от его взора не скрылось, что у кролика подозрительно длинный хвост. Думать Макар устал, а потому просто предавался обжорству. Он уминал за обе щеки маринованные лисички, от которых поначалу отказался, побоявшись, что лисички из той же оперы, что и кролики. Студент запивал все это изобилие любимым компотом из сухофруктов, для начала приговорив несколько успокоительных коктейлей. После них жизнь казалась не такой уж и странной.

— Я никак не могу понять, что такое Застава? Откуда она взялась? И почему я не могу покинуть ее? Ведь гоблины ушли в свою, ик… бляндию? — Макар смотрел на кулебяку стеклянными глазами. Откусив еще раз, он положил ее на тарелку и рассеянно вытер руки о штаны.

— Эк, как тебя развезло после успокоительного.

— Х-х-хочу все знать! — Макар рубанул ладонью воздух.

— Эх, кабы и мне все знать, — все в том же мечтательном ключе произнес Гугл. — Но даже Крошка Пиу, которая старше многих, и то не помнит, откуда взялась эта Застава. Говорит, что однажды открыла глаза, а рядом лежат книга с чернильницей да воронье перо. И так ей захотелось чего-нибудь накалякать в этом фолианте, что она не удержалась и нарисовала чудной цветок и себя, сидящую в его чашечке.

— Вот, оказывается, откуда сказка о Дюймовочке пошла, — вздохнул Макар, опустошив бокал с компотом.

— Наша Дюймовочка никуда не пошла. Она и шагу не может ступить с Заставы. Да и не хочет. Все пишет и пишет свою книгу. И каждый из нас, вольно или невольно оказавшийся на Пределе, не может покинуть Заставу. Мы все здесь как в ловушке.

— Значит, цветочек Венериной мухоловкой оказался? — Макар изобразил ладонями с растопыренными пальцами, как смыкаются половинки хищного цветка.

— Угу, похоже, — подтвердил гном. — Загони мы сегодня гоблинов в шахматный зал, и наша компания увеличилась бы на три хари. Да, много всякой всячины понаехало, пока Крошка Пиу не поняла, как Застава чужих делает своими.

— Бай-юрн говорил мне, что все достигшие Предела бессмертны. Поэтому ты не побоялся ввязаться в драку с гоблинами?

— Ну, во-первых, не в гоблинских интересах наносить нам с Сапфиром вред. Окси не та добыча, из-за которой захочется лишиться права посещать Пскопскую сторону. А во-вторых, хоть мы и не болеем, и не стареем, но убить нас можно. К примеру, снес бы тебе голову гоблин, и не стало бы Макара Птички.

— Блин, я — горец Дункан Макклауд! — Студент стукнул себя в грудь. — Тот тоже без головы — не жилец.

— К сожалению, есть и другие примеры. Вон, Окси точно без головы живет. Все мечтает принца захомутать, чтобы покинуть Заставу на белом коне.

— Ага! — Макар аж подпрыгнул, услышав такое откровение. На столе раздраженно звякнули фужеры. — Значит, не всех Застава в плену держит?

— Ну как тебе сказать? Выбор-то невелик. И тут плен, и там плен. На Пскопскую сторону тебя Застава ни при каком условии не выпустит, потому что ее существование есть великая тайна для твоего отсталого мира, а вот в какой другой мир — пожалуйста! Главное, чтобы проходимцы вслух произнесли, что хотят взять тебя с собой, а ты изъявил желание следовать за ними. Тебе же Бай-юрн говорил о силе слова? Застава все слышит! — гном поднял вверх указательный палец и многозначительно помолчал. — Но помни, как бы не защищала тебя Межмировая конвенция, которая запрещает убивать попаданцев, ее все-таки нарушают, даже под страхом смерти. Не пойман — не убийца. Через нашу Заставу демоны Пскопских косяками уводят, а они радостные идут, на все согласные. Еще бы. Такие красавцы за собой зовут и чего только не обещают. А ждет этих замороченных дурочек рабство, а большинство красавцев на родине становятся жабами. Сказки все про магические академии да могущественных влюбленных ректоров. Йеллопухцы специально такую пропаганду ведут, книжки о счастливых попаданках тонами выпускают, а ваши верят. И ты смотри, не поведись на прекрасные глаза и ласковые речи, вмиг в каком-нибудь демоническом гареме окажешься. Эх, паря, да ты никак носом клюешь? Не спи, Макарка! Вон песочные часы поворот сделали, а значит, ждет нас очередное соприкосновение.

— А что такое «соприкосновение»? — подумал Макар, но задать вопрос не успел, упав лицом в кулебяку.

Глава 4. Возвращение надежды. Попаданки оптом и в розницу

Макар стоял у окна в своей комнате. Он видел, как мама, открыв калитку, наклонилась к кинувшемуся к ней Грушевичу — так они назвали приблудившегося к их двору пса. Они оставили дворнягу у себя за верную службу, проявленную в первую же ночь: нежданный охранник подрал штаны соседу, вздумавшему воровать груши.

— Мама, что так поздно? Я уже хотел на станцию идти.

— Все нормально, сынок.

Когда он вышел, чтобы перехватить сумки, почувствовал запах лекарства.

— Опять сердце?