На торный путь

Миних продолжил движение, а когда он тоже вышел к Днестру, то увидел лагерь татар и турок. Едва русское войско показалось, неприятель перешёл реку и занял ближайшую высотку. Миних остановил авангард, подтянул арьергард и прикрыл обоз. Эти меры оказались полезны, так как армия подверглась атаке сразу с двух сторон. Главный удар пришёлся по обозу и арьергарду, но бывшие там донские казаки атаковали сами. Турки с татарами пытались зажечь степь, но мокрая трава не горела, и они ни с чем вернулись на днестровский берег.

После схватки Миних остановил армию у реки, имея напротив хорошо укреплённый неприятельский лагерь, расположенный по ту сторону Днестра. Время от времени янычары переплывали реку на небольших лодках и вступали в стычки с передовыми караулами. Берег реки в этом месте был утёсист и крут, так что помышлять о переправе не приходилось. Выяснив, что за рекой стоит тысяч шестьдесят с пушками и мортирами, Миних начал устанавливать батареи и открыл беспокоящий огонь по враждебному лагерю, который, в общем-то, оказался безрезультатным.

К тому времени сказался недостаток фуража, и Миних решил сменить место стоянки. Однако едва армия пришла в движение, как турки начали переходить реку. Опасаясь за свои обозы, армия стала под ружьё, но неприятель, успевший переправиться, построился в боевой порядок и ударил по русскому войску сразу в нескольких местах. При этом татары и турки проявили столь необычные для них упорство и стойкость: едва их в очередной раз отбивали, они, выйдя из-под огня, быстро перестраивались, чтобы тут же с прежней фурией повторить атаку.

Надо заметить, что местность случилась не особо удобная для боя, так как вокруг во множестве были овраги, скалы и просто большие камни, прячась за которыми янычары подходили к русским шеренгам на пистолетный выстрел. Фельдмаршал, видя, что сражение принимает затяжной характер, двинул в атаку сразу несколько гренадерских рот, которые дружно пошли на турок. Когда же, не выдержав их удара, янычары повыскакивали из своих засад и побежали, вдогон за ними Миних выслал гусар с казаками, которые загнали турок в овраги.

Отогнав неприятеля, Миних повёл армию дальше, а узнав, что османы, разделившись, ушли, переправился через Буг. Всё было вроде спокойно. Неприятель мелкими группами показывался только издали, казалось, что особой опасности нет, и тут случился злой казус, поскольку передовые заставы проглядели сильный отряд татар, устроивших засаду в глубокой балке. Наутро, когда не подозревавшие об опасности русские фуражиры, оторвавшись от своего караула, ушли далеко, появившиеся внезапно враги перебили всех. Взбешённый таким разгильдяйством Миних учинил немедля военный суд, который трёх виновных в этом генералов разжаловал в солдаты.

Несмотря на несчастье с фуражирами, за всё время похода неприятель не нанёс армии большого вреда. Однако этот не принёсший славы поход оказался труден. Из-за недостачи всего люди болели, вдобавок пало столько лошадей, что стало невозможно везти пушки. Большое количество ядер и бомб было зарыто, а часть обоза оставлена в Польше, куда русским пришлось зайти. Степь во многих местах татары выжгли, да к тому же прошёл слух, что на турецкой стороне появилась чума. Взвесив всё, Миних разделил армию на колонны и приказал идти на Украину.

* * *

Генерал-фельдмаршал Ласси через подзорную трубу смотрел на Ор-Кап, где над воротами, закрывавшими въезд в Крым, была вырезана каменная сова. Несмотря на погром, учинённый здесь Минихом, крепость выглядела внушительно. Все разрушения были исправлены, и даже раскоп в валу, сделанный русскими для прокладки временной дороги, татары засыпали. Больше того, вдоль берега Меотийского моря появилась цепь новых укреплений, и там, как не без оснований предполагал Ласси, сейчас укрылось, ожидая нападения, ханское войско.

Как говорили запорожцы, рыскавшие по Дикому полю, крымский хан, ожидая вторжения, собрал чуть ли не сорок тысяч войска. Сам Ласси стоял здесь со своей армией, имея приказ взять Кафу и одновременно лишая хана любой возможности помешать фельдмаршалу Миниху идти через Украину. Сейчас Ласси имел задачу пройти в Крым и поэтому неотрывно рассматривал восстановленные перекопские укрепления. Однако подъехавший в это время адъютант заставил генерала недовольно опустить подзорную трубу и повернуться.

– Ну? – поторопил офицера Ласси. – Узнал?

– Да. – Адъютант придержал коня. – Запорожцы уверяют, что летом море сильно мелеет, а ежели нужный ветер будет, то он ещё и воду отгонит.

Ласси посмотрел на расстилавшееся перед ним мелководье. Его интерес не был случайным. Он помнил свой переход по Арабатской стрелке, и если запорожцы не врут, то, дождавшись благоприятного ветра, тут удастся повторить обходный манёвр. И, видимо, удача сопутствовала генералу, потому что нужный ветер, сразу заметно отогнавший воду, подул буквально на второй день, и Ласси, не колеблясь, повёл армию вброд. Как и надеялся генерал, сам переход прошёл хорошо. Войска утратили лишь пару запоздавших повозок, так как переменившийся ветер погнал воду обратно.