На суше и на море - 1965

— Я уважаю смелость, — сказал Самохин. — Но смелость ценна только в сочетании с деловым расчетом. Отпуск твой кончился. Во имя чего ты должна пропускать занятия в университете, если в этом нет никакой надобности?

— Никуда я в такое время из поселка не уйду, — упрямо повторила Люся. Из всего сказанного отцом ей запомнилось лишь справедливое, а потому и особенно обидное утверждение о том, что она не нужна в поселке. — Не пойду.

— Объясни тогда, в чем смысл твоего пребывания здесь? — спросил Самохин.

— Хотя бы в том, что сейчас я заставлю тебя лечь спать. Да, да! — в голосе Люси зазвучали строгие нотки. — Анна Павловна не может потребовать, чтобы ты отдохнул. А я потребую…

— Перестань…

— …Заставлю тебя отдохнуть. — Люся достала из дивана клетчатый плед, подушку. — А потом ты со свежей головой найдешь выход из положения.

— Остановлю лавину?

Люся не ответила на шутку. Она стояла у дивана, упрямо пригнув голову, ждала. Спорить с нею было бесполезно. Самохин был для дочери непререкаемым авторитетом. Но были в их отношениях и такие стороны, где дочь не шла ни на какие уступки. Лучше не спорить, лечь. Люся уйдет.

Самохин снял китель. Лег.

Люся не ушла, устроилась в кресле у стола.

Желая обмануть дочь, Самохин закрыл глаза… и заснул.

Люся затенила настольную лампу и, сбросив туфли, забралась с ногами в мягкое кресло. Кутаясь в серый пуховый платок, уютно свернулась калачиком. В полумраке комнаты было тихо, спокойно. Доносившийся с улицы свист метели настраивал на размышления.

Отец! Человек, которого она любила и тем не менее не всегда понимала. Крупный, какой-то весь прочный, с гулким властным голосом, заставлявшим в детстве замирать ее в ожидании чего-то необычного, важного. Всегда он был в движении, постоянно спешил, с кем-то или с чем-то боролся, негодовал или ликовал. Даже то немногое время, которое отец проводил дома, он держался так, будто готов был взять чемодан и исчезнуть надолго. Люся не заметила, как заснула. Спала она спокойно, крепко. Опасность? Возле отца не могло случиться ничего страшного. В этом Люся была убеждена. Детская вера в силу отца вытеснила мысли о лавине, замершем в глухой тревоге поселке.

4

Разбудил Самохина стремительно приближающийся грохот. Дребезжал на подносе стакан. Дом трясся в мелкой, пугливой дрожи.

Самохин сорвался с дивана. Не замечая волочащегося за ним пледа, выскочил в приемную. С порога он увидел Люсю, ее пальцы, стиснувшие спинку стула, неестественно выпрямившуюся за столом Анну Павловну, бледную, с застывшей на лице гримаской, словно она собиралась не то засмеяться, не то закричать от ужаса. Лавина?!

Грохот докатился до стены и оборвался. В мертвенно тихую комнату пробивался лишь ровный рокот. Сознание отметило: «Мотор!»

Надо было выбежать, узнать, что делается на улице, а Самохин все еще не мог справиться с охватившим его оцепенением.

В тишине, нарушаемой лишь звуком приглушенного мотора, гулко прозвучали в коридоре шаги. Дверь распахнулась. Вошли двое. В альпаках и унтах они выглядели в комнате богатырями.

Один из вошедших, не снимая очков, старательно протирал стекла рукавицей. Потом он откинул с головы меховой капюшон и сказал осипшим с мороза голосом:

— Промерзли.

Самохин узнал его и невольно отступил, как от призрака: Крестовников! Здесь! В такое время!

— Неважно! — прогудел второй гость, расстегивая негнущимися пальцами меховой альпак. — Зато добрались. — И, прищелкнув каблуками, представился: — Гвардии майор Шихов.

Первой опомнилась Анна Павловна: достала из шкафа чайник и выбежала из комнаты.

— Надо бы экипаж обогреть, — сказал майор, стягивая непослушными руками альпак. — Досталось ребятам!..

В кабинет вошли трое в серых комбинезонах и рубчатых танкистских шлемах. Крупные, плечистые, с испятнанными маслом лицами и руками, они до смешного походили друг на друга.

Танкисты привлекли общее внимание. Никто не заметил, как взгляд Крестовникова задержался на Люсе. На его тонком, выразительном лице появилось удивление. Но он тут же справился с собой и обернулся к Самохину.

— Не ожидали увидеть меня? — спросил он. — Ответ на телефонограмму я от вас так и не получил. Позвонил в область. Мне сказали, что связи со строительством нет и, пока не кончится метель, восстановить ее не удастся. А сведения метеослужбы о направлении ветра и осадках становились все тревожнее. Что делать? — Крестовников развел руки с болтающимися на шнурках рукавицами. — Вспомнил я, что наша кафедра помогала военным вести гляциологическую разведку на границе. Позвонил туда. Два часа спустя меня отправили самолетом до военного аэродрома. Оттуда автомашиной в райцентр, где меня ждал танк с сопровождающим от командующего округом. — Он показал на Шихова. — Дальше все было просто.

— Не очень-то просто, — вмешался Шихов.

— Дорожка! — вздохнул один из танкистов. — Два раза заваливало снегом. Не знаю, как и выбрались.

— Пройдемте ко мне, — пригласил Самохин и посторонился, пропуская гостей.

В кабинете Крестовников сразу перешел к делу.