На сеновал с Зевсом

   Ни веревки, ни лестницы я не нашла, но их с успехом заменила крепкая кухонная табуретка. Я уронила ее в подпол, Алка встала на нее, как на постамент, подняла руки, и я вытянула ее наверх. Потом мы помогли выбраться Марусе. Доставать из подвала гадского Мурата никто не собирался. Наоборот, мы плотно закрыли люк в полу и для пущей герметичности (ключа у нас не было) уронили на него посудный шкаф.

   Уже во дворе я спохватилась, что разгуливаю босиком, в брючках и бюстгальтере – почти как восточная танцовщица. Майка моя, изрезанная стеклами, превратилась черт знает во что, но я соорудила прелестный топ из розового шарфа Маруси, а Трошкина проявила резвость и нашла мои босоножки так быстро, что Фунтик не успел их толком пожевать – только понадкусывал.

   – Не красавицы, конечно, но с учетом пережитых испытаний очень даже ничего! – оглядев нас с Марусей, постановила Алка, которая и сама-то выглядела не лучшим образом – вся в пыли, в паутине и оригинальной присыпке из личинок моли.

   Потом подружке, видимо, показалось, что она переборщила с комплиментами, и она уравновесила ситуацию язвительным вопросом:

   – Ну, и где же твоя милиция, Кузнецова?

   Я виновато развела руками, но потом мы вышли на улицу и там сразу же увидели мою милицию.

   Мой дорогой капитан Денис Кулебякин стоял посреди пыльного шляха и нещадно тряс пару пацанов, держа их за шиворот на весу, как котят. Это было так похоже на мое недавнее видение, в котором в качестве пойманных зверьков выступали Алка и Маруся, а в роли добычливого охотника – гадский Мурат Русланович, что у меня на мгновение помутился разум. Поскольку Алка неожиданно сноровисто обезвредила преступника в одиночку, я не растратила запасы праведного гнева, и весь он обрушился на голову Дениса.

   – А ну, отпусти их, немедленно! – завопила я.

   – Кузнецова, ты спятила! – ахнула Трошкина. – Ты на кого орешь? На милицию?!

   – А мне плевать, милиция это или не милиция, на кого хочу, на того и ору! – бесновалась я.

   – А ну-ка, документики ваши предъявите, гражданочка! – с обидой сказал мне словесно оплеванный незнакомый милиционер.

   – Инка! – Капитан Кулебякин уронил в дорожную пыль малолетних пленных, отстранил любознательного коллегу и порывисто шагнул ко мне. – Ты жива? Ты цела? Почему у тебя руки в порезах?! Почему ты раздета?!

   Я враждебно молчала, дожидаясь, пока он спросит что-то по-настоящему важное. И дождалась. Прооравшись, Денис притиснул меня к своей широкой груди, как компресс, и поверх моей головы с рычанием озвучил в пространство главный вопрос:

   – Где этот мер-р-рзавец?!

   – Он под полом на кухне лежит, шкафом придавленный, – объяснила Трошкина так буднично, словно речь шла о прихлопнутом тапкой таракане. – Я его тазиком прибила. Надеюсь, не насмерть.

   Милиционеры переглянулись и гуськом потянулись во двор. С ними пошел капитан Барабанов, и я сразу же перестала беспокоиться о судьбе преступного Марусиного жениха – в смысле, у меня не осталось сомнений, что судьба Мурата Руслановича отныне будет непростой и где-то даже трагической.

   – А где горит? – уважительно спросил похвально информированную Трошкину пожарный со шлангом.

   – А где течет? – спросил ее же водопроводчик с чемоданчиком.

   – А кого спасать? – поинтересовался парень в комбинезоне с эмблемой МЧС.

   – Да вы знаете, мы уже сами со всеми делами справились, – махнув лапкой, с великолепной небрежностью ответила моя подружка. – Всем спасибо, все свободны!

   – А вас, Штирлиц, я попрошу остаться! – веско сказала я бригаде «Скорой». – Вот, девушку забирайте! Она жертва преступления против личности, неделю взаперти в подвале просидела. Остро нуждается в реабилитации.

   – Я думал, это тебя похитили! – признался Денис, когда мы уже ехали домой. – Алка так сумбурно говорила про украденную невесту, что я ничего толком не понял…

   – Я? Сумбурно? – фыркнула Трошкина. – Да я была само хладнокровие! Я преступника нейтрализовала одним ударом! Ну, двумя… Это просто в подвале связь пропадала, поэтому ты меня плохо слышал.

   Чувствовалось, моя героическая подружка недалека от того, чтобы возгордиться и зазнаться, но я не стала ее одергивать. За меня это сделал сердитый мент Кулебякин, который всю дорогу до дома ругательски ругал нас с Алкой за непоседливость, любознательность, сообразительность и предприимчивость – короче, за те самые качества, которые обычно удостаиваются всяческих наград. Я даже хотела обидеться на неласкового милого, но потом передумала: не время было терять контакт с более-менее лояльным представителем милиции.

   – А теперь рассказывай толком, как ты догадалась, что Маруся жива и находится в плену на улице Украинской, дом два? – спросила Трошкина после того, как мы приехали домой, разбежались по хаткам, приняли душ, переоделись и вновь воссоединились за накрытым столом на нашей кухне. – Я, пока все подробности не узнаю, от вас не уйду!

   С этими словами проголодавшаяся Алка энергично ввинтилась попой в сиденье мягкого стула и решительно придвинула к себе блюдо с куриными рулетиками. Я заподозрила, что она от нас не уйдет, пока всё не съест.