Читаем На пути в рай полностью

– Мы им необходимы, чтобы преодолеть автоматическую защиту Хотокэ-но-Дза. Они считают, что сами не смогут это сделать, и потому нанимают других, чтобы другие умирали там. Нанимают тех, кто им безразличен. Хотят, чтобы мы расчистили им дорогу, открыли дверь, а самураи войдут в Хотокэ-но-Дза и докажут, кто лучше.

Я вспомнил, как топографический президент Мотоки благодарил нас за то, что мы пришли сражаться с машинами ябандзинов.

– Но ведь это не так трудно, как я слышал?

– Нетрудно для нас, потому что у нас нет технофобии. Самураи слишком нервничают при мысли об автоматической защите противника. Эти поселения на Пекаре были основаны в том числе и потому, что японцы на Земле уступили первенство в технологии китайцам. Для здешнего общества машины символизируют их Собственное технологическое поражение, напоминают о неудаче в соревновании с другой нацией.

– Ага! Вы тоже заметили, как они сторонятся кибернетических усовершенствований?

Перфекто энергично кивнул.

– Они сторонятся тысячи технологических новшеств. ОМП наложила строгий запрет на использование мощного наступательного оружия, но мы легко можем создать в рамках этого запрета оружие для Победы над ябандзинами: ружья, стреляющие разъедающей жидкостью, а не твердыми снарядами, многослойную керамическую защиту. Но Мотоки упрямится: считает, что если мы победим благодаря технологическим преимуществам, то тем самым откажемся от принципа, ради которого началась война. Они должны победить, потому что они морально выше, ближе к идеалам, а не потому, что у них лучше оружие.

– Они спятили!

– Согласен, – ответил Перфекто. – Но они хорошо платят. – Он переступил с ноги на ногу. – К тому же любая культура кажется слегка спятившей, если смотришь на нее извне. Адъютанты генерала Цугио приглашают нас на встречу. Мне кажется, генерал Цугио хочет выступить перед нами на тему о морали. Цугио – сан очень верит в пение гимна корпорации и в эмоциональные речи. – Он взглянул на дом. – Хочешь послушать музыку или посмотреть схватки?

Делать больше было нечего. Мы пошли в дом и болтали о разных незначительных вещах; большую часть вечера смотрели сражения в симуляторах. В одном участвовал Завала. Он вместе со своими товарищами уничтожил четыре вражеские группы и прорвался в Хотокэ-но-Дза, и я поразился тому, каким искусным воином он стал. Да, многое изменилось.

Правда, на Земле мне тоже приходилось постоянно учиться, чтобы держаться на уровне достижений в своей узкой специальности медицины, и я привык к переменам. Перемены, даже к плохому, я перенесу. Друзья взяли мое тело и сделали его снова молодым, и это я могу принять. Это обычная процедура. Самураи два года продержали меня в криогенном сне, а это принять гораздо труднее. Меня обманули, лишили подготовки, которая помогла бы мне оставаться живым на Пекаре. Глядя на схватки в симуляторе, на то, как наши люди сражаются с патрулями, ласками, АНП – автоматическими нейтронными пушками, кибертанками, как они преодолевают минные поля, я понял, насколько опасно мое невежество. Я никогда не побеждал самураев в симуляторе и не могу сделать это сейчас.

И мои товарищи изменились, это я тоже почти принимал. Но то, что я видел в глазах Абрайры, привело меня в ужас: в них было счастье и спокойствие.

Я попытался понять, почему это так расстраивает меня, и вспомнил, что, когда был молодым, однажды пошел с матерью в чужую церковь. Верующие там считали, что получают великие духовные откровения. Они говорили не своим голосом, болтали какой-то вздор, катались по полу и славили Бога с пеной у рта – желая произвести впечатление друг на друга своей фальшивой святостью.

И так как я был молод, они привели меня в ужас, я испытал тот же безотчетный страх, что и сейчас.

Мне показалось, что они во власти дьявола. Я поверил, что в этой церкви присутствует Сатана. Но, став старше, я понял, что не дьявол привел меня в ужас – а чуждое, непонятное, встреча с неизвестным:

И теперь, глядя на то, как Абрайра напевает или вместе с другими следит за схваткой, я снова видел лицо чужака, человека из другого мира. Она жива, а я мертв. Она испытала неописуемые ужасы и вела жизнь, полную отчаяния. Подобно бесчисленным рефуджиадос, которых я встречал, эмоционально она умерла. С ней обращались невероятно жестоко, ее сломали так, что исправить невозможно, и для нее было бы естественным внутренне умереть. Но вот она неожиданно воскресла, и пламя в ней горит, как волшебная свеча на ветру, упрямо не желая гаснуть, сколько бы ни выла буря. Ни у кого нет сил для такой перемены.

Я попытался представить себе, что могло ее так изменить. Она химера. Не человек, не такая, как я. Может быть, инженеры создали новое существо с эмоциональной устойчивостью, невозможной раньше? Я сомневался в этом. Во всяком случае, если и создали, то не преднамеренно. Никто не понимает настолько хорошо биохимический механизм, управляющий эмоциональной гибкостью. Я читал всего несколько статей на эту тему, да и те были написаны сто лет назад, когда социологи изучали выживших в ядерной войне в Европе.

Перейти на страницу:

Похожие книги