На пути в рай

– Может быть, в твоей жизни бывали моменты – моменты страха и крайней опасности для жизни, когда время словно останавливается. Я однажды испытал такое: во время мятежа в Темуко в переулке ко мне подошел человек, приставил к моему лицу старинный револьвер и нажал на курок. Пистолет был на взводе, и, когда человек нажал на спуск, боек начал опускаться. Время, казалось, остановилось. Мимо по улице проезжала машина, в окно на меня смотрела женщина. Я прекрасно помню ее лицо, рубиновый рот, округлившийся от удивления. Я видел, как из канализационного люка на улице поднимается пар, а в магазине хозяин выключает свет. Я посмотрел в испуганные глаза человека, который хотел меня убить, и увидел, что ему не больше пятнадцати лет. И все это время боек двигался, и я подумал: «Когда он опустится, я умру». Поэтому я поднял руку и поставил палец на пути бойка, и он так и не опустился. Вот это и есть Мгновенность – целая жизнь в одно мгновение. И воин может научиться вызывать у себя такое состояние. Это одна из тайн самураев. А еще выше – Полный Контроль, способность изменять частоту биения сердца, останавливать дыхание, достигать полного контроля над всеми мышцами. – Он замолчал и посмотрел куда-то за мою спину.

Кто-то хлопнул меня по плечу. Я повернулся. Абрайра дружески обняла меня и сказала:

– Приятно снова тебя увидеть.

Я обнаружил, что с трудом дышу. На ней было синее кимоно самурая, влажное от пота.

– Похоже, ты получила повышение, – сказал я, разглядывая ее лицо. Когда я в последний раз его видел, оно было так избито, что теперь я удивился, не обнаружив потемневших от времени кровоподтеков. Лишь немного была нарушена линия волос над лбом, там, где вырвали клок. Но Абрайра улыбалась очень спокойно, и ничто в ее улыбке не свидетельствовало о том, что за ней, как за маской, может таиться тревога. Волосы ее сейчас казались ломкими и лишенными блеска, щеки впали, на лице появились морщинки. Она стояла, чуть наклонившись вперед. Вероятно, кое – какие из этих перемен вызваны двумя годами повышенной силы тяжести, но мне больно было думать, насколько тот случай мог опустошить ее.

Впрочем, ее телосложение по-прежнему говорило о силе и гибкости, присутствовало женское изящество. Абрайра заметила, что я разглядываю ее, словно собираюсь, как врач, в будущем использовать его части на запасные. Она рассмеялась.

– Почему ты так на меня смотришь?

– Ищу шрамы.

Она закрыла глаза и показала белый шрам над одним веком.

– Здесь Люсио погасил сигару… – Потом протянула мне левую руку, и я взял ее. – А здесь он сжег мне пальцы. – Толстый шрам пересекал ладонь. Четыре металлических телесного цвета пальца были присоединены к плоти. Я не знал, что она вынесла такую пытку. Мне было не разглядеть всего из-за спин насиловавших ее чудовищ.

Я схватил ее за плечи, и глаза мои заполнились слезами гнева.

– Абрайра, – воскликнул я, – клянусь перед тобой и Богом, что сделаю тебе подарок: принесу на серебряной тарелке яйца тех, кто так поступил с тобой.

Она улыбнулась. Рука ее ласково коснулась моей. Я не понимал, как она может улыбаться после такого ужаса. Такая улыбка может быть только фальшивой.

– Почему ты думаешь, что мне нужен такой ужасный подарок? – спросила она. – Ты достаточно сделал! К тому же это произошло так давно…

Я хотел ей сказать, что для нее это было два года назад, но для меня с тех пор прошло всего несколько часов. Посмотрел ей в глаза – и увидел только мягкость и радость. Никогда прежде не было в ее взгляде ничего, кроме холодного расчета и иногда гнева. А теперь глаза у нее яркие, живые, счастливые! Словно она воскресла после смерти.

Такая перемена невозможна. Я вздрогнул. Мне показалось, что земля подо мной зашевелилась. Она потянула меня за руку к двери.

– Пойдем возьмем твои вещи.

Абрайра вывела меня в ночь. Поднимался резкий ветер, предвестник бури. За зданием стоял грузовик, на нем пластиковые контейнеры с вещами. На двух ящиках было мое имя. В одном боевой защитный костюм; в другом хрустальный нож, маленькое складное лазерное ружье Тамары, моя медицинская сумка и небольшая коробка с сигарами. Из барака дальше по дороге слышался непрерывный крик: «До – мой! До – мой!»

Я ничего не понимал. Невозможно измениться так, как изменилась Абрайра.

– Надевай костюм, – сказала она, – и не снимай, пока война не закончится. Он слегка отличается от старой модели, тяжелее, не так хорошо уравновешен. Тебе нужно привыкнуть к нему.

Я снял кимоно и обувь и принялся одеваться. Абрайра помогала соединять части, словно одевала инвалида или любовника. Она близко пригнулась ко мне, поправляя грудную пластину, и я вдохнул запах ее волос, ее пота. Теплый и мускусный.

У меня началась эрекция, и я был рад, что этого не заметно под снаряжением. Молодое, тело реагировало на женщину так, как я уже и забыл.

Абрайра открыла карман у меня на бедре и достала несколько небольших тюбиков.