На пути к вершине (СИ)

Старый монах, чьи глаза были уже неразличимы из-за тяжёлых набрякших век, долго молчал, пристально глядя на Сэма и Харви, когда те обратились к нему с вопросом о наличии пешеходной тропы, ведущей в гору. Молчал до тех пор, пока Сэм раздражённо не предположил, что он, верно, оглох, и следует спросить кого-то другого.

— Вы не вернётесь, — просто ответил старик. Его выцветший голос походил на шелест осенних листьев, которые поддели ногой. — Какой смысл искать тропу тем, кому нет по ней обратной дороги?

Сэм порядком струхнул — не от самой фразы, а от того, с каким безразличием она была сказана. Старик не утверждал, он был настолько уверен в этом, что даже не счёл нужным настаивать на том, что казалось ему само собой разумеющимся.

— А вы откуда знаете? — раздражённо поинтересовался бизнесмен, стараясь не выдать голосом своих невесёлых мыслей. Монах даже не взглянул в его сторону.

— Никто не возвращается, — кратко ответил он. — Боги забирают всех. Уводят в туман.

— И вы этим богам молитесь? — сгоряча брякнул Уайтири: ему хотелось развернуться, прыгнуть в самолет до Штатов и улететь отсюда, чтобы никогда больше не видеть этого сморщенного лица, похожего на мордочку черепахи.

Монах медленно покачал головой:

— Наши боги справедливы и милосердны. Разве может этим похвастаться существо, не ведающее ничего об этом мире?

Сэм озадаченно отошёл от старого служителя, который будто и не заметил его отсутствия. Харви стоял поодаль, кривя уголок рта в улыбке, придающей его лицу странно отсутствующее выражение.

На тропу им указал один из уборщиков внутреннего двора храма — единственный, кто обладал мало-мальски европейской наружностью и мог сносно говорить по-английски — правда, с сильным немецким акцентом. Он объяснил, что его зовут Гюнтер Хауц, и он живет здесь уже десять лет. Гюнтер был когда-то преуспевающим брокером, но в какой-то момент душе захотелось просветления, и, отдав квартиру в Мюнхене жене, он оказался на ступеньках храма у горы.

— Тропа начинается прямо у ручья, который стекает с подножия, — сказал он, кивая на калитку в храмовой ограде. — Только не советую заходить по ней далеко. Так, прогуляйтесь немного, и возвращайтесь. Всякое бывает.

— Сам-то ты веришь в то, что рассказывают? — раздраженно спросил Сэм, почуявший в Гюнтере родственную душу. Хауц, похожий на жирную пожилую мышь с проплешиной, поросшей белым пухом, хитро улыбнулся:

— Жить здесь и не верить в легенды о горе — абсурд. Верить — тоже, иначе быстро распрощаешься с рассудком. Я придерживаюсь нейтралитета и предпочитаю попросту об этом не думать. Но порой находятся дураки вроде вас, решившие испытать судьбу. Я не знаю, что происходит с ними там, наверху, но очень часто после их ухода вода в ручье становится красной от примеси чьей-то крови.

***

Солнце неторопливо скользило над горной грядой, мягко гладя Сэма ласковыми лучами по его разгорячённым щекам. Он шумно вздохнул, чувствуя, как ледяной воздух обжигает глотку, и скинул на мёрзлую землю рюкзак. Они шли уже несколько часов, и мышцы, непривычные к столь длительной нагрузке, ныли так, будто кто-то невидимый скручивал их в узлы, а глаза резало от необходимости постоянно всматриваться то под ноги, то вперёд.

— Привал!

Харви безропотно опустил свои пожитки рядом с ним и в сотый раз устремил взор к горе. Это разозлило Уайтири-старшего, и он рявкнул:

— Ты так и собираешься стоять? Не хочешь помочь мне с костром?

— Да… прости… - Харви с видимым трудом отвлёкся от сомнамбулического созерцания и обратил глаза к брату. — Что нужно делать?

Беспомощность и растерянность, мелькавшие в зрачках художника, слегка отрезвили Сэма и поубавили его раздражение. Он махнул рукой и буркнул:

— Опускай свою задницу на землю! Я сам всё сделаю. Толку от тебя…

Брат недоумённо проводил его взглядом, но пожелание выполнил и застыл, скрючившись на туго свёрнутой палатке и переведя глаза на свои пальцы. Пару раз он открыл рот, будто собираясь сказать что-то, но в последний момент передумывал. В такие моменты его лицо напоминало водную гладь, то застывающую без малейшего ветерка, то внезапно покрывающуюся рябью от скользнувшей у самой поверхности рыбы.

Впрочем, будучи не особо наблюдательным от природы, Уайтири-старший этого не заметил.

Сэм, ворча что-то невнятное под нос, рубил чахлое деревце, росшее рядом, дабы было чем разжечь костёр, когда Харви, наконец, решился.

- Сэм, — неуверенно протянул он. — Сколько мы уже прошли?

— Почти… половину… пути, — перемежая слова натужным хеканьем при ударах топора о ствол, ответил брат. — Я рассчитываю, что через два дня мы уже будем там, — Сэм поправил съехавший с макушки капюшон и ткнул пальцем в сторону вершины. — А потом — спуск, отель, горячая ванна… — он сладко зажмурился и вдруг резко оборвал сам себя:

— А почему ты спрашиваешь?