На пути к Цусиме

Дело в том, что, не имея собственных ресурсов и достаточно развитой промышленности, Япония была вынуждена широко закупать за рубежом не только оружие, боеприпасы, военные суда, но и многие другие товары, без которых продолжать войну было бы немыслимо. В Англии и США японцы строили военные надводные и подводные корабли и покупали уголь и снаряды, в Германии и Бельгии — продовольствие, медикаменты, боеприпасы и военные материалы (особенно чугун, сталь, железо, цинк), в Австралии и во Франции — лошадей, широко размещали свои военные заказы в Германии, Франции, Швеции и Норвегии. «Британские купцы и судовладельцы, — цитировал Теплов признания лондонской «Times», — послали большое количество угля в Японию. Они послали туда пушки, снаряды, боевые припасы, разобранные миноносцы, одеяла, одежду, рельсы, вагоны и множество других военных материалов […]. Каждый пароход, отправлявшийся из Европы в Японию в течение последних 9–ти месяцев, увозил с собою военную контрабанду, поставляемую британскими купцами»[275]. За годы войны только на заводах Круппа в Германии по заказам Японии было изготовлено 220 полевых гаубиц, 400 полевых орудий, полмиллиона шрапнелей и гранат, а на французских заводах Шнейдер–Крезо — свыше 500 пушек, в том числе более 20–ти береговых орудий крупных калибров[276]. Все это контрабандой переправлялось на Дальний Восток — чаще всего на зафрахтованных западноевропейских же грузовых пароходах или на своих, но под нейтральным флагом. Благодаря этому, а также огромным кредитам, полученным здесь (западными кредитами Токио покрыл 40 % всех своих военных трат), Япония находилась в сильнейшей зависимости от западноевропейских государств, и каким-либо образом портить свои отношения с ними для нее было равносильно самоубийству. К тому же для получения многомиллионных зарубежных кредитов Токио принял на себя торжественное обязательство «не производить военных операций в европейских водах»[277]. Между тем вероятность того, что на японских минах подорвутся не российские военные, а мирные суда других стран, была весьма велика. Наконец, в памяти современников еще была жива волна возмущения, которую летом и осенью 1904 г. подняла японская и западная пресса по поводу плавучих мин, расставленных русскими моряками в открытом море вблизи Порт–Артура (на них подорвалось несколько коммерческих судов)[278]. Аналогичные действия самой Японии за тысячи миль от театра войны и на оживленных морских торговых путях могли окончательно подорвать ее международный престиж и нанести непоправимый ущерб ее отношениям со странами Запада. В общем, атаковать русскую эскадру в западноевропейских морях японцы, скорее всего, даже не пытались, а установить протяженные долговременные минные заграждения в проливах в те годы было и рискованно, и трудновыполнимо технически. Примерно таким же образом, вероятно, обстояло дело и с торпедами — учитывая возможности тогдашних «самодвижущихся мин», использовать их было бы слишком рискованно, да к тому же и не гарантировало повреждения военных судов противника. В результате ни одна японская мина, похоже, поставлена так и не была[279]. Что касается торпед, то одну из них, выпущенную атакующим миноносцем вечером 8(21) октября, с борта «Камчатки» наблюдал голландский инженер А. Коой: «При свете прожектора я отлично разглядел два судна, прорвавшиеся сквозь линию нашего огня: то были миноносцы […]. Когда один из них подошел еще ближе, я собственными глазами видел, как пущена была им мина. Если эта мина не причинила нам вреда, то этим мы обязаны искусному маневру командира»[280].

Из всего сказанного следует, что, во–первых, в момент прохождения эскадры Рожественского в западноевропейских водах японские (т. е., повторяю специально для критиков, не прибывшие в Европу из Японии, а купленные ею в Западной Европе или произведенные здесь по ее заказу) миноносцы все- таки были и, как в свое время сообщал командир военно–гидрографического судна «Бакан» командующему эскадрой, числом не менее четырех. В противном случае придется признать неизвестный доселе науке факт массового единовременного и неспровоцированного помешательства нескольких сотен людей, мужчин и женщин самых разных профессий, классов, возрастов и состояний в десятках стран половины планеты, которое длилось строго в течение полугода — с мая по ноябрь 1904 г., помешательства, осложненного к тому же часто совпадающими галлюцинациями. На присутствие в европейских водах японских миноносцев указывают и все обстоятельства самих происшествий в Северном море.