На публику

И он снова шатался по студии, поджидая Аннабел, а когда она снималась, неизменно сидел в павильоне. Аннабел решила, что он жить без нее не может.

Роль любовника героини отдали известному киноактеру. Аннабел окончательно вступила в мир, где распределялись премии Оскара и призы кинофестивалей; и, хотя она еще не получила ни одной из этих наград, все считали, что это дело времени.

В обществе она показывалась только с Фредериком, причем всегда носила изящные, но строгие вечерние платья с ниткой жемчуга. Этот ее жемчуг тоже стал знаменитым, хотя в нем не было ничего особенного.

Но тут Фредерика начало выдавать угнетенное выражение лица. Он много времени проводил с женой режиссера, элегантной женщиной из Южной Каролины. В наружности и в натуре этой дамы было куда больше тигриного и аристократического, чем в малышке Аннабел. Руководство кинокомпании обеспокоилось, как бы разрыв прославленной четы не случился раньше выпуска фильма, и решило без обиняков переговорить с Аннабел. «В таких делах нужно улучить подходящий момент», — отечески внушал ей посланец кинокомпании с убежденностью человека, понаторевшего в выборе удобных моментов для развода кинозвезд.

Но тут наконец бурное мифотворчество, объектом которого она являлась, перепугало Аннабел, и она в ужасе кинулась к мужу. Они снова начали спать вместе, чего по взаимной договоренности не делали уже несколько месяцев из-за нервного истощения.

— Я ему ответила, — рассказывала Аннабел, — что если бы мы хотели, то развелись бы.

— И правильно, черт побери, — сказал Фредерик. — Если их сейчас не поставить на место, они на голову сядут.

Вскоре прошел слух, что ради сохранения семьи Аннабел решила завести ребенка. Фредерика бесило, что это решение приписывали только ей одной. Он дважды закатил жене скандал при посторонних. Ее реакция снова его взбесила. Порядочная жена стала бы успокаивать мужа, а не тревожиться о том, что скажут люди.

— Тебя одно только занимает: как ты выглядишь в глазах публики, — заявил он.

— Ничего подобного. Я думаю о ребенке, — ответила Аннабел, — мне нельзя сейчас волноваться.

— А ребенок, — подхватил он, — ребенок ведь тоже для публики.

— Далась тебе эта публика, — сказала она. — Публике меня подают в наилучшем виде: верная жена, не шлюха какая-нибудь.

Благожелательный администратор киностудии как-то сказал Аннабел:

— Вашему мужу нужна помощь.

— Какая? — спросила она.

— Ему следует побывать у психиатра.

— Скажите ему об этом сами. Ему, а не мне. И поглядите, что получится.

Опасаясь новой сцены, она не рассказала мужу об этом разговоре. Он на время притих, довольный тем, что по-прежнему остается идолом молодежи. На студии молодых людей было хоть пруд пруди: дети киношников и их приятели, которые расхватали все мелкие должности вплоть до подсобных рабочих.

Панический порыв, толкнувший Аннабел в объятия мужа, продолжался недолго. Она еще не успела располнеть, как съемки закончились. Степенное возвращение супругов в Англию на старенькой «Королеве Марии» напоминало пробуждение после похмелья.

Ко времени рождения младенца шум вокруг супругов Кристофер поутих; это означало, что желаемый образ закреплен в сознании публики. Ради ребенка они решили не разводиться. Втайне Фредерик задумал бросить Аннабел спустя несколько месяцев, когда она отправится в Италию на съемки очередного фильма. В ожидании этих событий он написал сценарий для английской кинокомпании; фильм казался подходящим для Аннабел, однако играть в нем предложили другой актрисе; Фредерик подозревал, хотя и не мог бы этого доказать, что Аннабел сама отвергла роль.

Билли О'Брайен то куда-то исчезал, то вновь напоминал им о своем существовании, главным образом для того, чтобы взять взаймы.

Аннабел, уже и теперь очень богатая, возражала против этих займов. Из всех расходов мужа ее сердил только этот. Фредерик говорил, что одалживает Билли свои собственные деньги и что если уж она решила швыряться такими старыми друзьями, как Билли О'Брайен, так пусть заодно даст отставку и мужу.

Аннабел нашла в Риме работу для Билли. Ему предложили преподавать постановку голоса студентам-англичанам в духовной католической семинарии. Дело в том, что в Италию она собиралась с ребенком и, не желая пока что-либо менять в своем столь широко известном публике семейном статусе, решила, что Фредерик должен сопровождать ее.

Глядя, как жена кормит младенца грудью, Фредерик как-то сказал: «А он здорово тебе подыгрывает». Но вернее было бы сказать наоборот: роль, которую по воле рекламы Аннабел разыгрывала в жизни, служила интересам ребенка. Аннабел была без ума от своего сынишки и твердо решила хоть на ближайшие несколько лет удержать в семье его отца, ведь развод повлек бы за собой необходимость искать нового мужа и новый тип фильмов, заново строить семейный уклад, и все это исказило бы благосклонно принятый публикой образ; подобрать же новый будет трудно, а может быть, вовсе не удастся. Только не сейчас, твердила она себе, только не сейчас.