На последнем берегу

– Куда мы теперь плывем?

– На запад.

– Куда вы ходили с Хэйром?

– Во мрак. Я не отстал от него, но он заблуждался. Он бродил у внешних границ, на бескрайних пустошах сумасшествия и ночных кошмаров. Его душа стонала в этой мрачной пустыне, словно чайка, затерянная в просторах моря. Хэйр не в силах показать дорогу. Он всегда заблуждался. Несмотря на все свои колдовские способности, он никогда не найдет ее, ибо видит лишь себя одного.

Аррен ничего не понял, но он сейчас и не стремился в это вникнуть. Он ненадолго окунулся во «мрак», о котором говорят волшебники и ему нисколько не хотелось вспоминать об этом. Честно говоря, он боялся спать, ведь ему мог снова присниться тот сон, где черная тень протягивала Аррену жемчужину, шепча: «Пойдем».

Внезапно его мозг заработал в другом направлении.

– Милорд, – начал он, – почему…

– Спи! – отрезал Сокол.

– Я не могу уснуть, милорд. Интересно, почему вы не освободили других пленников?

– Освободил. Я разбил все оковы на этом корабле.

– Но люди Эгре вооружены. Если бы вы заковали их…

– Ну и что? Работорговцев всего лишь шестеро. Гребцы – такие же рабы в цепях, каким был и ты. Сейчас Эгре и его людей либо уже убили, либо сковали, чтобы продать в рабство. Я оставил выбор за ними: драться или попасть на торги. Я не работорговец.

– Но вы же знаете, что они злые люди…

– И поэтому я должен уподобиться им? Позволить, чтобы их поступки предопределяли мои? Я оставляю их выбор за ними, и не позволю им делать выбор за меня!

Аррен молчал, обдумывая услышанное. Немного погодя маг мягко сказал:

– Видишь ли, Аррен, каждый поступок – это не камешек, как думает молодежь, который бросают, а он попадает в цель или пролетает мимо, и на этом все заканчивается. Когда камешек поднимают, земля становится легче, а рука, что держит его, тяжелее. Его бросок сказывается на круговороте звезд, а когда он ударяется во что-то или падает – меняется Вселенная. Каждый поступок влияет на Равновесие всего сущего. Все, что делают ветра и моря, силы земли, воды и света, а также звери и растения – это хорошо и правильно. Эти действия не влияют на Равновесие. Все явления природы – от урагана до крика кита, от падения сухого листочка до полета комара – служат частью Равновесия всего сущего. Но мы, имея власть над миром и друг над другом, должны учиться поступать так, как поступают ветер или комар по природе своей. Мы должны учиться поддерживать Равновесие. Будучи наделены разумом, мы не должны поступать необдуманно. Делая выбор, мы не должны поступать безответственно. Кто я такой – хотя у меня есть на то сила – чтобы карать или поощрять, играя человеческими судьбами?

– Но означает ли это, – спросил юноша, неодобрительно глядя на звезды, – что лишь бездействие поддерживает Равновесие? Несомненно, человек должен действовать, даже не зная всех последствий своего поступка, ведь что-то же, в конце концов, нужно делать.

– Не бойся. Человеку гораздо проще совершить какой-нибудь поступок, чем воздержаться от оного. Мы будем продолжать творить добро и зло… Но если всеми нами вновь будет править король и ему потребуется совет волшебника, как в старые добрые времена, а я окажусь тем самым магом, то я скажу ему: «Милорд, не делайте ничего кроме того, что благородно, достойно похвалы или добродетельно; не делайте ничего кроме того, что кажется правильным; делайте только то, что вы должны делать, причем если вы не можете поступить иначе».

В его голосе было что-то, заставившее Аррена повернуться и взглянуть на него. Глядя на ястребиный нос, испещренную шрамами щеку, темные, искрящиеся глаза, юноша подумал, что от лица мага вновь исходит сияние. И Аррен смотрел на него с любовью, смешанной со страхом, думая: «Насколько же он превосходит меня». Вглядевшись пристальнее, юноша понял, наконец, что это не магический свет, не холодный ореол волшебства обрисовал каждую черточку лица Сокола, а обычный дневной свет – свет занимающегося утра. Эта сила превосходила силу Верховного Мага. И годы не пощадили Сокола, как и любого другого человека. У него были морщины, и он выглядел уставшим. Становилось все светлее. Маг зевнул…

Вот так глазея, удивляясь и размышляя, Аррен, наконец, уснул. А Сокол сидел рядом с ним, наблюдая за тем, как занимается заря и восходит солнце.

Он точно изучал сокровище, пытаясь найти в нем хоть какой-нибудь изъян: треснувший камень или мутное пятнышко.

Глава 5. Морские грезы

Поздним утром Сокол убрал магический ветер и отдал лодку на волю ветра земного, который тихонько дул с юго-запада. Справа по борту ускользали прочь далекие холмы южного побережья Ватхорта. Их приобретшие голубоватый оттенок вершины едва возвышались над поверхностью моря, смахивая на призрачные волны.