На последней парте

Роль нашлась. Можно сунуть ее Феттер под нос! Можно-то можно, но ведь Кати не была сегодня в школе. Тетя Дёрди сказала, что если это еще раз случится... Она не договорила, что тогда будет, но ясно одно: ничего хорошего ждать не приходится... И вот это случилось!

Последний кусочек хлеба Кати проглотила с таким вздохом, словно то был по меньшей мере целый слон. А потом вдруг вскочила и бросилась к тете Лаки - может, посоветует что-нибудь умное. Конечно, не Кати - тете Лаки, а наоборот!

- Хорошо, что заглянула, - сказала тетя Лаки, - а я тут пирожки с яблоками испекла.

Она положила три штуки на тарелочку, посыпала их сахарной пудрой и поставила перед Кати. Два пирожка Кати уписала в одну минуту, а третий бережно взяла в руку.

- Это я отнесу Шаньо, - сказала она.

- Ешь, ешь, - проговорила тетя Лаки, - Шаньо и папе я тоже дам, - и положила еще несколько штук на тарелочку.

"И ей не жалко для нас столько пирожков? - удивилась Кати. - А ведь сначала тетя Лаки даже ключ от подвала давать не хотела, хотя что уж с ним сделалось бы, с таким громадным ржавым ключом? Когда папа в первый раз собрался наколоть в подвале дрова, она проглотить была готова этот ключ, только бы не давать. А сейчас и рубашки папины стирает, гладит. Правда, папа сплел ей чудесную сумку из лыка, она просто нарадоваться не могла, все благодарила. А в воскресенье под вечер гулять пошли. Очень они сдружились с папой..." Да, если Кати посвятит сейчас тетю Лаки в свою тайну, вечером тетя Лаки все выложит папе как пить дать. А тогда уж пощады не жди...

- Целую ручки, - сказала Кати, встав из-за стола, взяла тарелочку и поплелась к себе.

Папа был уже дома, доедал суп из глиняной миски.

- Что было в школе? - спросил он, жуя подрумяненный хлеб.

- Ничего такого особенного.

Бедный папа, он не избалован! Уже трижды Кати приносила дневник с замечаниями, и под одним стояла даже печать директора, чтобы внушительней звучали эти несколько строк, в которых значилось, что Кати "порвала халат своей одноклассницы". Одноклассница была Феттер, а эта история с халатом началась с того, что Феттер расхвасталась своим новым платьем.

"Лучше, чем голубое?" - спросила Кати.

"Ну, куда оно годится, голубое, по сравнению с этим!" - презрительно протянула Аги.

Вот тут-то Кати подскочила к Феттер и так ее тряханула, что халат на плече треснул. Феттер заорала в голос, словно ей не халат, а ухо оторвали. Вошла тетя Дёрди, потребовала дневник и еще послала к директору, чтобы печать поставил. Директор, конечно, опять только и сказал:

"Значит, ты и есть Кати Лакатош".

Конечно, она, кто же еще! Кто же еще получает замечания с печатью, как не Кати Лакатош! Теперь директор будет думать, что она скверная драчунья. А ведь Кати никогда никого не ударила без причины! Ну почему Феттер сказала, что голубое платье никуда не годится? Ведь у Кати точно такое же платье, папа купил его на свои сверхурочные, и это первое у Кати шерстяное платье! А Феттер так насмехается!

- Замечаний нету! - успокоила Кати папу, а про себя тут же добавила: "Завтра будет, из-за кирпичного завода". Но вслух этого, конечно, не сказала. Уйдя в свои думы, она тихонько сидела на скамеечке. И, как видно, что-то надумала, потому что вдруг вскочила и, пробормотав: "Пойду уроки спрошу, через час буду дома!" - выскочила за дверь.

Папа недоуменно поглядел ей вслед: "Ну и ну, с чего это Кати стала уроками интересоваться! Вот уж к чему у нее никогда любопытства не было..."

Но Кати интересовалась совсем не уроками. Что правда, то правда.

Она подлетела к столу Хромого дяди. Несколько минут стояла молча: не годится ведь, еще не отдышавшись от бега, сразу приступать к человеку с просьбой. Когда Кати сочла, что выдержала приличную паузу, и когда наконец ей удалось открутить на краешке стола кусочек жести - там уже все равно была трещина, - она заговорила:

- Нет ли у вас каких-нибудь ненужных цветов?

Хромой дядя был человек неразговорчивый. Он указал на ведерко, стоявшее прямо на тротуаре; в нем скучали белые с ржавыми лепестками астры.

- Позавчерашние, - сказал он, и Кати поняла, что может забирать их хоть все. Но она стояла неподвижно.

- Мне в бумажке надо! - Она смотрела на старика умильно, как смотрит щенок в надежде на лакомство.

Хромой дядя повернул голову к Кати. Она решила, что сейчас он прогонит ее. Но он не прогнал, только спросил:

- Зачем?

- Я к Персику иду, домой. Маме ее хочу... У нее такие черные волосы, и узел на голове, и она всегда провожает Марику до ворот и рукой ей машет, пока Мари за угол не свернет. У нее совсем черные волосы. Как у моей мамы. Мне бабушка рассказывала. Вы и вот эту зелень положите, пожалуйста! - добавила она, так как Хромой дядя уже вынимал из ведерка астры. Странно: только что они казались совсем увядшими, а сейчас, в руках у Хромого дяденьки, похорошели. Он обернул их шелковистой бумагой и даже заколол сверху булавкой. Обрадованная Кати улыбалась до ушей.

- В воскресенье приду в цветочный магазин! - пообещала она, не зная, как выразить свою благодарность.