На последней парте

"А вот я про тебя не слыхала", - думала Кати, чертя ногой маленькие кружки на ковре. Ей вспомнился вчерашний воспитательский час. Речь зашла о том, что о людях надо судить не по внешнему виду, а по тому, что у них внутри. Тетя Дёрди говорила, как видно, не зря, сама она, уж конечно, не по внешнему виду судила об этом дяденьке с огромным-преогромным животом, когда выходила за него замуж. И слова эти - "Главное - что у человека внутри" - тоже не без причины сказала; у этого дяденьки внутри хоть целый ягненок поместится!

Коваи, конечно, и не подозревал, какие мысли бродят у Кати в голове, он видел только, что ее нога выделывает на ковре какие-то замысловатые круги.

- Ну, как идут занятия? - спросил он.

Кати кивнула неопределенно, а сама с тревогой подумала, что для такого дяди съесть целый противень ватрушек - пара пустяков.

- Школу-то пропускаешь? - продолжал он свои расспросы и начал вдруг так смеяться, что живот его заходил ходуном.

Кати сразу почувствовала себя очень неуютно. И чего только он к ней привязался? Ну что она должна ответить ему на такой вопрос? Пропускает, не пропускает - ему-то какое до этого дело? Обеими руками Кати уцепилась за стул и тут только заметила, что у нее две руки. И еще она обнаружила, что, сидя на стуле, одной ногой рисует вензеля на ковре, а другой почему-то болтает, странно вывернув ее набок. Значит, и две ноги у нее. Две руки и две ноги - ох и много же это, когда сидишь перед таким вот толстопузым дядей, который уставился на тебя и задает совершенно излишние вопросы.

Кати вдруг вскочила и бросилась из комнаты. В дверях она чуть не сбила с ног тетю Дёрди, которая входила с большим блюдом ватрушек.

- Целую руки, мне домой нужно, - пробормотала Кати и пулей вылетела на лестницу.

- Что это с ней? - спросила тетя Дёрди.

- Что это с ней? - повторил и ее муж, а потом принялся за ватрушки и, конечно, покончил с ними еще до обеда.

Печальная шла Кати домой. Она уже позабыла о толстопузом дяденьке и видела перед собой только светло-зеленый ковер тети Дёрди да ее сверкающую лаком белую кухню. И еще вспоминалась ей всякая всячина.

Например, вспомнился доктор Жига.

Как-то, еще в прошлом году, у Кати воспалились глаза. Бабушка взяла ее за руку и повела к доктору Жиге, потому что бабушка не такая, как старая тетя Добо или как эти Маро, которые ни за что не позовут доктора, пока смерть не постучится. Бабушка отвела Кати к доктору Жиге, а когда он стал прописывать ей какие-то капли, открылась дверь и в нее заглянула докторова мамаша. Она стала говорить что-то сыну по-немецки, а Кати так и впилась глазами в просвет: за дверью, на столе, она увидела фарфоровую танцовщицу; вокруг ее талии вилась коротенькая пышная юбочка, одна ножка в золотой туфельке была вскинута высоко вверх... Но тут мама доктора взглянула на Кати и, не кончив фразы, захлопнула дверь.

Перед носом у Кати громко щелкнув замок.

С тех пор ей часто снилась фарфоровая танцовщица. Она все кружилась и кружилась в своей коротенькой юбочке, пока не падала со стола и не разбивалась вдребезги. Или то просто дверь захлопывалась перед Катиным носом?

Сентябрьское солнце грело, как летом. Кати погладила свой темно-синий из плотного материала халатик. Кто-нибудь другой уже давно только бы и думал, как избавиться от него поскорее, но Кати любила тепло. Как бы ни пекло солнце, для нее никогда не было слишком жарко. Вот и сейчас она обратила лицо к солнцу, чтобы вобрать в себя как можно больше его живительных лучей. И тут пришло еще одно воспоминание. Вспомнился ей прошлогодний Первомай.

Вся школа, все классы пошли на демонстрацию - все, кроме их класса. Но Кати с Надьхаю еще накануне решили, что тоже пойдут на Главную площадь посмотреть праздник. Это предложил Надьхаю, и правильно сделал, потому что Кати никогда еще не видела такой красоты. На площади собрался весь город, и каждый держал что-нибудь в руке: кто воздушный шарик, кто плакаты либо портреты. Перед городским советом построили высокий помост, и он весь-весь был затянул красной материей. Впереди, прямо перед этим помостом, стояли люди-буквы: каждый из них держал в руках по буковке. Надьхаю сложил их тут же, хотя читал хуже всех в классе. Получилось: ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПАРТИЯ! Правда, буква "И" вырвалась вверх, словно просилась отвечать, а буква "Я" вообще вышла из ряда, но все же Кати не могла не признать на этот раз, что Надьхаю читал на редкость хорошо. На помост взошли девушки в венгерских национальных костюмах, они держали над головами увитые лентами обручи и кружились, плясали под ними, а банты в косах так и мелькали...

Кати и Надьхаю до тех пор пробирались между ног, транспарантов и флагов, пока не оказались совсем впереди, среди людей-буковок.