На полголовы впереди

– Так вы этого боитесь? Как бы что-нибудь не случилось с лошадьми?

– Не исключено.

– Весь корм в вагоне для лошадей, – сказал он. – Есть еще на всякий случай несколько лишних мешков этих брикетов, которыми кормят большинство лошадей, – они в багажном. Некоторым дают особые корма, которые доставили вместе с ними, – это тренеры прислали. У одного конюха был целый комплект упаковок с ярлыками: "Воскресенье, вечер", "Понедельник, утро" и так далее.

Он мне показывал.

– Для какой это лошади?

– Хм... По-моему, для той, что принадлежит этой миссис Даффодил Квентин. Конюх сказал, что одна из ее лошадей недавно издохла, кажется, от коликов, потому что поела чего-то не того, и тренер не хочет, чтобы это повторилось, и потому составил корм сам.

– Вы гений, Джордж.

Он снова, как обычно, рассмеялся.

– И еще не забудьте про бак с водой, а? Там можно поднять крышку где плавает дощечка, помните? Можно отравить всех лошадей одним махом, если всыпать туда кружку чего-нибудь нехорошего, верно?

Глава 11

Лесли Браун твердо стояла на своем – ни к корму, ни к воде никто притронуться не мог.

– Когда конюхи в последний раз брали воду из бака? – спросил я.

Она сказала, что утром. Каждый конюх, когда захочет, приходит с ведром и берет воду для своей лошади. За это утро все они побывали здесь и занимались своими подопечными.

Питьевой бак для лошадей, по ее словам, был залит через шланг из городского водопровода в первые двадцать минут нашей стоянки в Тандер-Бее, и за этой операцией присматривала она сама.

Джордж кивнул и сказал, что там заправляли водой весь поезд.

– А до Тандер-Бея кто-нибудь мог подмешать что-нибудь в воду? – спросил я.

– Безусловно, нет. В который раз вам говорю, что я постоянно здесь.

– И как ваше мнение – насколько можно доверять всем конюхам?

Она раскрыла рот, снова закрыла его и сурово посмотрела на меня.

– Я здесь для того, чтобы за ними присматривать. До вчерашнего дня я ни с кем из них знакома не была. Мне неизвестно, можно ли подкупить кого-нибудь из них, чтобы он отравил воду. Вас ведь это интересует?

– Это вполне реальное предположение, – ответил я с улыбкой. Но она не смягчилась – смягчить ее не могло ничто.

– Как вы можете видеть, – сказала она осторожно, – мое кресло стоит рядом с водяным баком. Я сижу там и смотрю. Не думаю, чтобы... Повторяю – я не верю, чтобы кто-нибудь мог подмешать что-то в воду.

– Ну хорошо, – сказал я примирительным тоном. – Но вы не могли бы, если вам не трудно, расспросить конюхов, не замечали ли они чего-нибудь неладного?

Она хотела было отрицательно мотнуть головой, но удержалась и пожала плечами:

– Я спрошу их, но они скажут, что ничего не замечали.

– А на всякий случай, – сказал я, – на случай, если произойдет самое худшее и окажется, что с лошадьми что-то сделали, я, пожалуй, возьму пробу той воды, которая сейчас в баке и в их ведрах тоже. Вы ведь не станете возражать, мисс Браун?

Она с явной неохотой сказала, что не станет. Джордж вызвался пойти поискать какую-нибудь посуду для проб и вскоре вернулся с дарами от повара-китайца из салона-ресторана в виде четырех чисто вымытых пластиковых баночек из-под томатного соуса, которые тот извлек из мусоросборника.

Джордж и Лесли Браун взяли пробу из бака – воду, по ее разумному предложению, брали из самого нижнего крана, откуда ее наливали в ведра. Я обошел стойла Права Голоса, Лорентайдского Ледника и Высокого Эвкалипта, которые любезно разрешили мне зачерпнуть воды у них. Ручкой, взятой у Лесли Браун, мы записали на этикетках соуса, откуда взята каждая проба, и сложили все четыре баночки в пластиковую сумку, которая отыскалась у Лесли Браун.

Унося свою добычу, я поблагодарил ее за то, что она любезно согласилась ответить на наши вопросы, и за помощь, и мы с Джорджем удалились.

– Что вы по этому поводу думаете? – спросил Джордж, когда мы шли обратно вдоль поезда.

– Я думаю, что теперь она не так уверена, как говорит.

Он усмехнулся:

– С этой минуты она будет вдвое бдительнее.

– Если не поздно.

Он взглянул на меня с таким видом, словно счел это замечательной шуткой.

– В Виннипеге можно слить бак, вымыть его и снова залить, – сказал он.

– Поздно. Если в нем что-то есть, это было подмешано туда перед Тандер-Беем, и лошади уже сколько-то выпили. Некоторые лошади пьют много... Но они обычно привередливы. Они не притронутся к воде, если им не понравится запах. Например, если в нее попало мыло или машинное масло. Отравленную воду они станут пить только в том случае, если она, по их мнению, пахнет как надо.

– Вы немало о них знаете, – заметил Джордж.

– Я почти всю жизнь так или иначе имел дело с лошадьми.