На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

…В самый последний момент, вместо того, чтобы взлететь на мост и скрыться за спасительными баррикадами так неосторожно покинутого мной блокпоста, машина виляет влево, и мы оказываемся на какой-то промежуточной дороге, перекрытой «ежами», нас тут ждут, мы выходим из машины; обвешанные военным снаряжением люди жмут нам руки, обнимают, — они рады за нас, что ж, это понятно, есть чему радоваться… Краем глаза я отмечаю, стоящую на обочине, темную пустую «хонду» с открытым кузовом, со странным номерным знаком и с «бронью», притороченной к передней двери… На какое-то мгновение что-то отвлекает меня, а когда я вновь замечаю «хонду», то в ней уже кто-то сидит… Подойдя ближе, я вижу, что два сидящих в ней человека — это мои недавние спутники. Никого ни о чем не спрашивая, я обхожу «хонду», открываю заднюю дверь и усаживаюсь. Никто на меня не реагирует. В кузов за моей спиной летит на пол матрас, на который тут же укладывается боец в тельняшке с пулеметом. По деловитым приготовлениям, по молчаливой сосредоточенности моих новых «друзей», я начинаю понимать, что наша предыдущая поездка — это что-то, вроде «малого круга», а настоящий — «большой» круг — еще впереди… Так и оказалось.

Пытаться делать какие-либо снимки было бессмысленно. Ощущения — те же, что и в «малом» круге», только — в кубе. Танка на этот раз не было, были выстрелы — скорее всего, снайперские (обошлось без потерь), был упавший на «укровской» территории, их же, сбитый ополченцами, самолет, но подъезжать к нему близко мы не стали. Мелькнула мысль: вокруг — пусто и безлюдно, как в конце июля — начале августа бывает пусто и безлюдно в Париже…

Я вышел из «хонды» на «родном» путиловском блокпосту, мои загадочные спутники пожали мне руку. «До встречи, — сказал, усмехнувшись, «пассажир». — Привет Политотделу.» И они исчезли в никуда…

31 июля 2014 НЕОПРОВЕРЖИМЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА (Размышления на полях одного «Приказа»…)

Читаю «Приказ» Командующего ополчением ДНР «Об обеспечении личной безопасности журналистов и информационной безопасности народного ополчения Министерства Обороны Донецкой Народной Республики…»

«Приказ» только что «вывешен» — но под ним уже первый комментарий:

«Количество преступлений, совершаемых террористами стало зашкаливать — вот и пытаются перекрыть возможную утечку информации, дабы уменьшить доказательную базу для Гаагского Трибунала…»

«Доказательная база» для Гаагского, или любого другого трибунала, готова давно. Если бы «мировое сообщество» действительно хотело остановить войну на Украине и осудить ее инициаторов и исполнителей — оно могло бы это сделать тоже давно: фактов и доказательств в распоряжении этого самого сообщества — более чем достаточно.

Только мы прекрасно видим, что НИКОМУ в мире, они, эти наши «неопровержимые доказательства», не нужны.

............................

Как-то я судился с Российским Авторским Обществом. В течение многих лет они нарушали мои авторские права: с их подачи и под их «прикрытием», мюзикл по моей пьесе и с моими стихами исполнялся в различных театрах страны под чужими именами и под подставными названиями. Адвокатов у меня не было (они, как только узнавали, кто ответчик — сразу отказывались меня представлять. — это было лет 12 назад). Суд 1-й инстанции отказал мне в удовлетворении Иска, причем, судья, еще достаточно молодой и, как оказалось, совестливый человек, после оглашения «Решения», подошел ко мне, извинился и сказал, что «по-человечески, он — без вопросов — на моей стороне, но если б он принял другое решение — он потерял бы работу». «Не страшно, — попытался утешить я его, — есть ведь еще следующая инстанция». «Там вам тоже откажут, у вас нет вариантов. Слишком неравные весовые категории у вас с РАО.»

На заседание в Мосгорсуд я пришел с чемоданом «неопровержимых доказательств». Это было идеальное «досье»: в нем были прекрасные документы на разных языках мира: живописные раритетные афиши музыкальных и драматических театров многих стран, остроумно составленные «программки», «справки» из болгарских, словацких, чешских и французских литагенств с переводами и «апостилями», с красивыми фигурными печатями и с разноцветными нотариальными вензелями; с подтверждениями из театров Одессы, Норильска, Владивостока, Хабаровска, Братиславы, Софии и т. д… Я гордился своим «чемоданом неопровержимых доказательств», я мог рассказать историю каждой бумажки из этого чемодана — рассказать, сколько я затратил времени, нервов и денег, какие детективные приключения пережил, с какими замечательными и талантливыми людьми встретился, добывая ту или иную бумажку, как я их, эти документы, ксерокопировал, классифицировал, подклеивал, подшивал и пронумеровывал…