На обломках рая

Леонид был вторым салонным любовником в нашем театре и вполне мог быть и героем-любовником, если бы имел более покладистый характер, но он всегда имел своё мнение и часто критиковал там, где нужно было бы и помолчать. Конечно, Леонид всегда отличался в лучшую сторону от всех наших мужчин, но вот вероятность попасть с ним в какую-нибудь историю была чрезвычайно велика. Мои папа и мама были категорически против нашего брака, а директор театра напрямую намекнул мне, что я могу скатиться в субретки,[164] а потом и в дуэньи.[165] И Леонида обижать очень не хотелось. Настроение было паршивое препаршивое. И Леонид на последние деньги повёл меня в ресторацию. Время провели весело, а потом пошли в театр, в гримёрную Леонида, он обещал, что там нас ждёт бутылочка лафита.[166]

— Нам не дают быть вместе, — патетически сказал он и предложил способ быть вместе навечно.

— Мы сбежим? — предположила я, но он предложил отравиться одновременно припасённым им ядом, как Ромео и Джульетта. — И нас похоронят вместе, — сказал он.

— Но самоубийц не хоронят на кладбище, — возразила я.

— А кто узнает, что мы были самоубийцами? — спросил он. — Мы просто пили вино, в котором оказался яд. Мы же не будем никому оставлять записки и все видели нас в ресторации беззаботно веселящимися актёрами губернского театра.

— Я боюсь, — сказала я.

— А ты любишь меня? — спросил Леонид.

— Да, люблю, — ответила я.

— Тогда пьём, — безапелляционно сказал он и налил в бокалы вино. — На счёт три.

Я ничего не успела ответить, как он начал считать — раз, два, три! — затем чокнулся своим бокалом об мой и быстро выпил. А я не смогла, мне было страшно. Я поставила бокал и вышла из гримёрки. По лестнице снизу ко мне полз белый едкий дым. Наш деревянный театр горел. То ли его подожгли православнутые[167] горожане, считавшие лицедейство великим грехом, то ли начало отопительного сезона преподнесло свой сюрприз возгоранием прошлогодней сажи. Я побежала в гримёрку, где лежал бездыханный Леонид, и открыла окно, чтобы позвать на помощь, и тут меня накрыла волна огня, устремившегося к свежему воздуху. Вот так мы с Леонидом остались вместе, навечно.

А стихи ваши понравились, как будто про нас писали.

Занятная история.

— А чем вы занимались всё это время в театре? — спросил я.

— НЕ МЕШАЙТЕ СМОТРЕТЬ КИНО? — написали мне в другой тетради.

Мои гости прекрасно освоились в моём доме, сами регулировали громкость звука и включали и выключали телевизор и проигрыватель. Похоже, что они и не собирались возвращаться в свой театр. Ладно, пусть поживут здесь, я сплю в отдельном блоке, и они мне не будут мешать.

2 сентября.