На обломках рая

Энск был столицей старинной Сибири,
Главный начальник над краем Степным,
Пышный собор осенял штаб-квартиру
И фонари тусклым светом ночным.
Пары влюблённых сидели в салонах
И танцевали в губернских балах,
Степи сгибались в восточных поклонах,
Рядом с ереями[159] муллы в чалмах.
Завтра в театре спектакль по Шекспиру,
Гамлет, принц Датский, убийства и месть,
Плакали дамы, актёрскому миру
Стол был накрыт и оказана честь:
С ними вкушал городской голова,
С орденом Анны и в вице-мундире,
После о том говорила молва,
Что для актёров построят квартиры.
Что же не скажешь красивым актёркам,
С неба луну и все звезды в букет,
Красная рыба к белым скатёркам,
И волшебство — театральный буфет.
Утром доклад, что запущена конка,
Как на чугунке — по рельсам вагон,
И колокольчик звякает звонко,
Через весь город всем людям прогон.
Годы прошли, стала конка трамваем,
Как на одежде центральная нить,
Старые нити сейчас убираем,
Чтобы весь город быстрей обновить.

Ежедневные поездки по городу полезны как занятие исследовательской работой по изучению разрушений вечных строений в отсутствие людей и надлежащего ухода. Конечно, результат проявит себя через пять, десять лет, но зато интересно смотреть, как все разрушается, хороня под обломками ту жизнь, которая была у меня когда-то. Осколки этой жизни я таскаю в своё гнездо, и оно будет последним прибежищем цивилизации.

А вот что делать с домовыми, то есть с духами театра. Как бы мой домовёнок не взбунтовался по поводу нехорошего обращения с его соплеменниками. Ладно, приеду домой, разберусь.

На объектах происшествий не случилось. Все тихо и спокойно.

Зато в моем имении шум и гам. Около клетки собралось большое количество голубей и прочей живности, прилетающей на раздачу халявы[160] заезжими туристами. Обе пачки с печеньем разорваны и мелко наломанное печенье разбросано вокруг. Да, ребята на месте и времени даром не теряют.

— Привет, узники, — поприветствовал я их. — Если слышите меня, то потрясите клетку.

Звяканьем решётки было для меня многозначительным ответом.

— Я предлагаю вам пойти ко мне в гости, если вы не собираетесь причинить мне зло, — сказал я. — Мне от вас ничего не надо. Если не хотите ко мне в гости, то я могу отвезти вас в театр. Живите сами по себе и будьте добрыми хозяевами.

Внезапно одна из тетрадок, переданная им утром, свернулась в рулончик и просунулась в одну из клеток решётки. На тетрадке женским почерком было написано — МЫ СОГЛАСНЫ В ГОСТИ. Ну, если тут командует женщина, то, возможно, что я заведу себе невидимых, но вполне нормальных для дружбы субъектов.

Я открыл замок и распахнул дверцу узилища, сделав приглашающий жест в строну двери моего дома, которую так же открыл, почувствовав колебание воздуха мимо меня.

Кот встретил гостей настороженно, вскочив с дивана и выгнув дугой спину. Однако, когда кто-то погладил его по голове и по спине, успокоился и пошёл в свой уголок перекусить сухим кормом.

Я придвинул к дивану журнальный столик и налил себе газированной из местного источника минеральной воды.

— Можно мне прочитать, что вы написали в тетрадках? — спросил я.

Подвинутые мне тетрадки были знаком согласия.

— А я вам поставлю хороший старинный фильм, — предложил я и включил проигрыватель с фильмом "Унесённые ветром".[161]

Тетрадь ЕГО.

Елизавета была инженю[162] в нашем театре и скоро должна была стать гранд-кокет,[163] ей очень благоволил наш директор. Мы полюбили друг друга и предложил ей стать моей женой, но против выступили все её родственники и директор театра, который собирался уволить меня. Тогда мы решили остаться вместе навечно, и выпили одновременно яд. Сейчас мы с ней постоянно вместе и так же любим друг друга.

Тетрадь ЕЁ.