На море (Первая часть дилогии)

Мы вскочили на ноги и оглядывались кругом, уверенные в том, что невидимый враг сейчас нападет на нас. Несмотря на то что шум раздавался вокруг нас, мы положительно не могли видеть, кто его производил. Костер наш почти совсем догорел, и при его умирающем свете мы уже в нескольких шагах от себя ничего не могли рассмотреть. Мой спутник подошел к нему и ногой сгреб в одно место почти угасающие головешки; огонь вспыхнул с новой силой и ярко осветил все вокруг. Наш зеленый зал, составленный сучьями баобаба, мгновенно осветился, но в нем никого не было: звуки, все еще раздающиеся среди ночной тьмы, доходили к нам извне.

Они усиливались по мере своего приближения и неслись к нам со всех сторон. Мы были окружены, по-видимому, целым легионом каких-то ужасных созданий. Мы долго стояли, ничего не видя, и вдруг среди темноты засверкали какие-то блестящие точки, круглые, зеленоватые и точно вспыхивающие время от времени. Это были глаза тех животных, крики которых мы слышали. По этим диким крикам, по манере, с которой они осаждали нас, видно было, что это животные свирепые, хищные, готовые растерзать нас.

Спустя несколько минут они были так близко от нас, что мы могли уже их узнать. Я видел этих животных в зверинцах, а мой спутник знал их лучше меня. Это были большие обезьяны, известные под названием бабуинов.

Открытие это не рассеяло страх, внушенный нам их голосами. Напротив, мы слишком хорошо знали сварливый характер этих животных. Кто видел их в клетках, тот знает, какие это злобные, мстительные существа и как опасно к ним подходить даже тогда, когда они должны были бы привыкнуть к тому, что человек о них заботится. Еще более ужасны они при встрече с ними в тех местах, где они живут. Туземцы, проходя леса, где живут эти четверорукие, принимают все необходимые меры предосторожности и стараются идти в сопровождении людей, хорошо вооруженных.

Мы это знали превосходно и, признаюсь вам откровенно, страшно испугались, увидя бабуинов вблизи нашего костра. Мы испугались так, как только можно испугаться, когда лев преследует вас. А еще больше мы испугались потому, что эти бабуины принадлежали к числу самых больших и опасных: это были ужасные мандрилы, что видно было по их толстой морде, желтой бороде, покрывавшей их выдающийся вперед подбородок, по вздутым щекам, ярко-красный и фиолетовый цвет которых ясно виден был при свете нашего костра.

Даже с одним таким мандрилом встретиться опасно, гораздо опаснее, нежели с гиеной или взбешенным догом, потому что мандрил обладает чудовищной силой. Нас же осаждал не один мандрил, тут их была целая армия. Куда ни смотрел я, везде видел лиловые морды, освещенные отблеском пламени, и со всех сторон раздавались грозные голоса, шум которых мешал мне слышать голос моего спутника.

Что касается их намерений, то не было никакого сомнения в том, что они собирались напасть на нас. Если они еще не напали, лишь из боязни костра, а быть может, и потому, что хотели первоначально узнать, с каким врагом имеют дело.

Но боязнь огня, подумал я, не удержит их долго, они привыкнут к нему. Действительно, круг обезьян все больше и больше сужался. Что делать и как спастись? Против такого врага защита немыслима; в одно мгновение ока могли они напасть на нас и разорвать своими громадными зубами. Единственное средство спастись от них - бежать отсюда. Но как уйти? Способ, который помог нам спрятаться от когтей льва, был здесь немыслим: мандрилы влезают на деревья несравненно лучше человека. Оставалось бегство, и мы, пожалуй, пустили бы его в ход, будь это возможно. Но бабуины образовали вокруг нас такой тесный круг, через который трудно было прорваться. А между тем оставаться там, где мы были, значило отдать себя на верную смерть. Враг продолжал приближаться и по-прежнему издавал громкие крики, преследуя двойную цель: испугать нас и ободрить себя для атаки. Я уверен, не будь у нас костра, вид которого их поражал, обезьяны давно уже напали бы на нас. Но они смотрели недоверчиво на огонь и приближались очень медленно.

Заметив, что огонь сдерживает мандрил, мой спутник попробовал разогнать их страхом. Он схватил кусок горящей головешки и, бросившись к стоявшим поближе обезьянам, стал ею размахивать перед ними. Я последовал его примеру и побежал к обезьянам с другой, противоположной стороны. Бабуины отступили перед этой атакой, но не так быстро, чтобы дать нам надежду, что мы можем заставить их бежать. Они остановились, как только увидели, что мы не идем дальше. Когда же мы вернулись к костру за новыми головешками, мандрилы снова двинулись к нам и на этот раз с более грозным видом. Никто из них не был ранен, и они решили, вероятно, что наши головешки совершенно безвредное оружие.

Мы попробовали повторить наш маневр, но он не внушал им больше ни малейшего страха. Напрасно размахивали мы своими факелами, обезьяны чуть-чуть отступали и, не задумываясь, снова возвращались обратно.